Сейчас я живу в доме для престарелых и молчу, глядя в окно.
Мне снова восемнадцать. Особенно летом.
Особенно в предзакатные часы.
Вот только бессонница…
С темнотой приходят ветер и беспокойство.
Мне кажется, что он рядом – стоит лишь протянуть руку – и я коснусь его щеки.
Если б вы только знали – что для меня значит этот миг… Иногда мне чудится его профиль в окне напротив.
А один раз я увидела там женщину – она сидела и расчесывала перед туманным зеркалом свои длинные черные волосы.
И каждый вечер я ворочаюсь в кровати, сбиваю в жгут простыни, отталкиваю от себя подушку.
Мне восемьдесят шесть, у меня прекрасная память и я все время зову его. По имени и всеми уменьшительными прозвищами, которые мы давали друг другу раньше.
А сон все не идет.
Может быть, когда погаснут огни в доме напротив, я усну.
Но ни за что раньше.
Ни за что.
3. ОжиданиеБелый тюльпан
Жидкость, жидкость, жидкость…
Кровь. Плазма…
Угроза шока.
Антибиотики.
…Четырехмесячная беременность.
Пострадавшая – врач, только-только получила диплом. Двадцать четыре года. Свадебное путешествие в… неважно куда. Автобус перевернулся в горах. У мужа – ни царапины, а она… Обе ноги раздавлены – почти раздроблены.
Ей сказочно повезло. Если это можно назвать везением… Оно оказалось бортом МЧС, возвращавшимся домой из очередной заграничной командировки с врачами и всем, что было ей так необходимо именно сейчас. Мы буквально упали с эшелона на зажатый в ущелье горный аэродром, куда ее должны были доставить с минуты на минуту на местной «скорой». Едва успели развернуться в торце полосы для обратного взлета, как прямо к аппарели подкатила машина с красным крестом. Ее мгновенно перекинули на наши носилки, бегом закатили их вовнутрь, и мы взлетели.