Ниточка памяти

Ситуация выходила за рамки моих полномочий по изменению режимов работы систем. Я доложил об этом в полном объёме Техническому Совету, Уровень 9, Сектор 4, Подсектор 12 с пометкой “предварительная”, Я вспомнил, что необходимо сообщить мой рабочий код… мой рабочий код… мой рабочий код…чувство дезориентации нарастало, беспорядочно замелькали неясные образы, напоминающие размытый фон; вдруг в этом хаосе отчётливо прозвучал голос:

У ВАС ПРОИЗОШЛО ЧАСТИЧНОЕ СТИРАНИЕ ЛИЧНОСТИ. НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ. ВЫБЕРИТЕ СТЕРЖЕНЬ ОБЩЕЙ ОРИЕНТАЦИИ С БЛИЖАЙШЕЙ ПОЛКИ ЭКСТРЕННОЙ ПОМОЩИ. ОНА НАХОДИТСЯ В…

Я шёл вдоль стеллажей и остановился перед нишей, в которой на стене в зажимах была закреплена дугообразная полоска из пластмассы. Я отцепил её и надел на голову…

И снова: я шёл вдоль стеллажей и остановился перед нишей…

Я стоял, опершись о стену, голова гудела. Красный стержень валялся у моих ног. Последний эпизод произвёл очень сильное воздействие, в нём сообщалось что-то об инструкциях по общим знаниям.

— Эй, Фостер! — позвал я. — Кажется, я нашёл…

— Насколько я понимаю, — сказал я, — эти общие инструкции должны сообщить нам всё, что нужно звать о корабле. Вот тогда мы сможем планировать наши следующие шаги более разумно. Мы хоть будем знать, что делать.

Я снял это устройство со стены точно так же, как делал в воображаемом эпизоде, индуцированном красным стержнем.

— У меня от этих штук уже голова кругом идёт, — сказал я, вручая его Фостеру. — Да и по логике вещей вы должны пробовать это первым.

Он взял пластмассовую полоску, подошёл к шезлонгу в углу библиотечного зала и уселся.

— Боюсь, его воздействие будет сильнее, чем у других, — объяснил он.

Он надел обруч на голову и… его глаза мгновенно остекленели, обмякшее тело повалилось на спинку кресла.

— Фостер! — закричал я, подскочил к нему и начал было снимать прибор — но засомневался: может эта неожиданная реакция Фостера — обычное явление? Однако что-то она мне не очень нравилась.

Я продолжал успокаивать себя: как бы то ни было, красный стержень представил мне все как обычную процедуру, используемую в данной чрезвычайной ситуации. Происходит нормальное восстановление стёртой личности Фостера” А чтобы получить ответы на все эти вопросы, которые мы задавали, нам нужна его индивидуальность, реконструированная в полном объёме. Хотя корабль и всё, что находилось в нём, не использовались на протяжении неизвестно скольких безмолвных тысячелетий, библиотека по-прежнему была в прекрасном состоянии. Правда, библиотекарь оставил своё место черт знает сколько веков назад, Фостер валялся без сознания, а сам я торчал в тридцати тысячах миль от дома. Какие пустяки! Стоит ли о них беспокоиться?..

Я выпрямился и осмотрел помещение: ничего интересного — стеллажи… стеллажи без конца. Знания, которые хранились здесь, были фантастическими как по объёму, так и по характеру. Эх, если б только я мог вернуться домой с ящиком таких стержней…

Я прошёл через дверь, ведущую в соседнюю комнату. Она была небольшой, тускло освещённой и имела явно функциональное предназначение. Середину помещения занимала большая добротная кушетка с непонятным устройством наподобие шлема на конце. Вдоль стен стояли какие-то другие необычные аппараты, но в них не было ничего такого, что бы меня поразило. А вот в отношении костей я, видимо, наткнулся на настоящие залежи.

Около двери лежали два скелета в той позе, в которой их застала смерть. Ещё один находился рядом с причудливой кушеткой, возле него валялся длинный кинжал.

Я присел на корточки около тех двух, что лежали у двери, и внимательно осмотрел их. Насколько я мог судить, они были такими же человеческими существами, как и я. Мне было интересно узнать, каков тот мир, откуда они прибыли, мир, где могли строить корабли, подобные этому; и оснащать их всем тем, что я видел вокруг себя.

Кинжал, который валялся около третьего скелета, заинтересовал меня, казалось, он был сделан из какого-то прозрачного, оранжевого металла. Его рукоятка была украшена тиснёным орнаментом из символов Двух Миров. Это был первый ключ к тому, что произошло между находившимися здесь людьми в последние моменты их жизни. Конечно, он не объяснил всего, но, по крайней мере, давал отправную точку.