Ниточка к сердцу

Григор лежал на могиле, уткнувшись лицом в землю у основания креста. Тело сведено судорогой, ноги подтянуты к подбородку, одна рука обхватила могильный холмик, в другой зажат полупустой пузырек из походной аптечки. Они выкопали яму и опустили его в землю рядом с «маленькой Гердой». Ведь именно за этим он шел сюда сквозь страшную ночь чужой планеты. За эти несколько часов он все обдумал и решил.

Кесслер записал в дневнике: «День тринадцатый. К северу продвинулись миль на сто с небольшим. Последние два дня идем быстрее».

Он не писал почему, но все и так знали. Во-первых, они избавились от тихоходов. А во-вторых, всем стало ясно, что при таких темпах им не хватит еды, хотя людей стало меньше. Около ста миль за тринадцать дней — слишком мало. Неужели эти проклятые джунгли никогда не кончатся? Кесслер вскрыл пакет с концентратом, бросил его Фини, открыл второй для себя и принялся медленно жевать.

— Одно утешение — после каждой еды груз становится легче.

— А вокруг полно всяких кореньев и плодов, — заметил Моллет, — но на незнакомых планетах нельзя ничего есть, если не уверен, что это съедобно. Наказание бывает ужасным, однако рано или поздно нам придется рискнуть.

— Не есть — умирать медленно, — философски заметил Малыш Ку, — есть не то — умирать быстро.

— Да ты еще рад будешь быстрей подохнуть, дружище! Бывают фрукты — слюнки текут, а съешь — как скрутит, ноги под мышки завернутся.

— Покойнику в такой позе нужна могила покороче, — подключился к беседе Сэмми Файнстоун, — работы вдвое меньше. Экономия.

Моллет смерил его взглядом:

— Не думал, что ты способен шутить, пусть и так мрачно!

— Почему?

— Мне казалось, к этому времени ты будешь весь на нервах или вообще склеишь ласты.

— А я и есть весь на нервах, — признался Сэмми. — Цепляюсь за жизнь всеми оставшимися силами.

— Молодец! — похвалил его Моллет. — Продолжай цепляться, может, и выкарабкаешься.

Кесслер раздраженно подергал густую бороду и сказал Сэмми:

— Не думайте, что вам одному приходится уговаривать себя. Каждый из нас занимается тем же, за исключением Фини.

Услышав свое имя, пес завилял обрубком хвоста. Кесслер ласково потрепал его за уши.

— И как ему только удается находить эти ямы-ловушки, вроде той, куда упал Саймс! Он уже четыре раза предупреждал нас об опасности. Если б не он, в такую яму мог провалиться еще кто-нибудь, — сказал Сэмми.

Кесслер чесал Фини за ушами, гладил по лохматой спине и размышлял. Их стало вдвое меньше. Они потеряли четверых, и каждую смерть оставшиеся в живых переживали как невосполнимую потерю. Если вдруг что-то случится с Фини, это будет страшный удар. Всего лишь небольшая собака, но как она нужна! Если бы не Фини, им приходилось бы ощупывать дорогу перед собой длинными палками, и это замедлило бы продвижение раза в четыре. Они и так идут слишком медленно. Фини незаменим, как и все остальные, ушедшие и выжившие. Он встал. Какой смысл заранее размышлять о будущих бедах? Что будет, то будет.

Они пошли дальше: впереди Кесслер, последний в цепочке Моллет. Ни тот, ни другой не догадывались, что думают примерно об одном. Правда, Моллет был занят переоценкой ценностей. Он замыкал строй и видел перед собой всех остальных, а поэтому хорошо представлял масштаб потерь. В первый день трагического паломничества цепочка была вдвое длиннее. С ними шел Саймс. Энергичный, образованный, опытный космонавт. Но разве только Саймса ему не хватает? Нет. Ему не хватает и «черномазого». И чудаковатых тугодумов с Балкан. А если судьба ударит снова, ему наверняка будет не хватать и этого иудея. И косоглазого дистрофика. И остроухого лохматого пса. Он будет тосковать по этому «сброду».

— Запомни это, Моллет! — приказал он себе. — Навсегда запомни!

Сэмми оглянулся через плечо:

— Ты что-то сказал?

— Я, так сказать, надираю себе задницу, — объяснил Моллет.

— Ты тоже? — Сэмми искренне удивился. — На моей уже не осталось живого места.

Это признание заняло в мозгу Моллета место рядом с другими недавно сделанными открытиями. Значит, не только у него есть причины казнить себя. Другие тоже делают ошибки и раскаиваются. Просто удивительно, как много у людей общего. Надо при жизни проявлять терпимость, а смерть встретить с достоинством. Сейчас он учится первому. А как справится со вторым, покажет время.

Тропа взобралась на голую вершину холма, и перед их взорами впервые открылась уходящая вдаль панорама планеты. Куда ни глянь, повсюду расстилались нетронутые джунгли, только на востоке чернел на фоне пылающего неба горный хребет. Вытирая тряпкой потное лицо, Кесслер проворчал:

— Я так мечтал выбраться из этих чертовых джунглей. А теперь что-то назад хочется. Там хоть солнце не так печет.

— Звук, — объявил Малыш Ку, протянув руку к северо-западу, — высоко-высоко. Йоум-йоум!

— Ничего не слышу. — Прикрыв глаза ладонью, Кесслер посмотрел в ту сторону. — И не вижу.

Он взглянул на остальных:

— А вы?

— Ничегошеньки, — сказал Сэмми.

— На секунду показалось, что вижу черную точку, — неуверенно произнес Моллет, — но могло и померещиться.

— А сейчас она есть?

— Нет. Показалась и почти сразу исчезла.