Нить волшебства

— Никто вас не закладывал. Просто сидел как-то в машине возле библиотеки и случайно услышал разговор…

На душе у меня стало легче. Оказывается, меня подвела глупая случайность. Я и сама, бывало, не прекращаю болтовню, которая мне кажется совершенно безобидной, если вижу рядом машину.

Заметив, что я не протестую, а тихо сижу в мечтательном настроении, он подвинулся ко мне поближе и положил руку на скамейку за моими плечами. Получились почти объятия. Я посмотрела на него одним глазом, понимая, что его надо остановить, но на меня в этих лесных краях напала такая истома, что даже рукой пошевелить было лень. Избыток кислородный? Как называется состояние, обратное кислородному голоданию?

А если найти работающую машину и подышать выхлопными газами, станет ли мне легче? Я слышала про подобные случаи. Пока я размышляла о необходимости дать отпор или хотя бы обозначить нужную границу в наших отношениях, Евгений уже завладел моей рукой и перебирал пальцами. Мне очень хотелось знать, что происходит в его голове, но увы, этого мне было не дано. Не телепат, чай.

Он попытался придвинуться ближе, но я апатично пробурчала:

— Ну сколько можно? Вы что, при себе свои ручонки держать вовсе не можете?

Он запыхтел, как недовольный ежик.

— Ну как с вами себя вести! Естественно, если бы я мог сдержаться, не шатался бы за вами как приклеенный. Значит, не могу!

Евгений был по-настоящему возмущен, и это было просто смешно. Я-то в этом не повинна, я с ним в детскую игру «гусь-гусь, приклеюсь, как возьмусь» не играю!

Наверное, я выдала себя, потому что он с силой сжал мою руку и с горечью проговорил:

— Ну вот, опять! Вы только издеваться можете, ни на какие нормальные чувства вы не способны! Не думал, что когда-нибудь буду изучать дурацкие бабские фобии, учебники по психиатрии читать и с врачами консультироваться! И все из-за вас!

Если бы я не сидела, точно бы упала. Какие учебники? Какие врачи? Он что, с ума сошел? Возмущенно отрубила:

— Нет у меня никаких фобий! Я совершенно здорова!

Он сладенько ответил:

— Есть! Причем несколько! Вы боитесь нормальных отношений между мужчиной и женщиной и всеми силами их избегаете! И еще кое-что, но я больше вам ничего не скажу, поскольку жить хочу.

У меня внутри начал разливаться самый настоящий гнев. Это же надо!

— Между прочим, до встречи с вами я никогда так не злилась, как теперь! Но я же не обвиняю вас в бандитских наклонностях! Не приписывайте мне шизоидные наклонности, их у меня нет! Я вполне нормальный человек! И если не хочу ложиться в постель с вами, то это не значит, что ни с кем не хочу!

Он желчно засмеялся.

— А почему же тогда вы ни с кем в постели не побывали? Что, никто не нравился?

Я чопорно признала:

— Да! Не нравился!

Он победно заключил:

— И что, вы считаете, это нормально? В медицине, между прочим, для этого даже определенный термин есть…

Этот явный бред я слушать не стала, рявкнув:

— Баста! Тоже мне, доморощенный психиатр! Если вам нравится диагнозы ставить, отправляйтесь в медакадемию! А на мне практиковаться не надо!

Ничего не ответив, он рассеянно погладил меня по головке, как капризную маленькую девочку. Во мне все закипело. Все мои ночные обещания были тут же забыты. Маятник качнулся в обратную сторону, и я решила, что тупые и нахальные мужики мне на дух не нужны.

Евгений почему-то расслабился и широко улыбнулся. С жадностью глядя на мои губы, как ребенок, не знающий, как заслужить вожделенную конфетку, умильно проговорил:

— Ну чем я вам не нравлюсь?

Что за дурацкая манера задавать идиотские вопросы! Я с тоской посмотрела в сторону невидимого за соснами корпуса и высокомерно бросила:

— Всем!

Он положил голову мне на плечо, счастливо вздохнул, будто я по меньшей мере призналась ему в любви, и потребовал дополнений:

— А конкретно?

У меня сами собой округлились глаза. Такого нахальства я не ожидала. Он меня провоцировал, но вот на что? На вульгарную ссору? Но для чего? Решив не давать ему никаких преимуществ, я индифферентно произнесла, даже не скинув со своего плеча его наглую голову:

— Свои недостатки вы лучше меня знаете, не мне вам их перечислять.

Он приложил мою руку к своим губам и поцеловал ладонь. Губы у него были твердыми и горячими. Я постаралась ничего не почувствовать, и мне это удалось. Почти.

— Ну вот, у вас против меня ничего нет. Просто вы упрямитесь. Из-за чего, хотелось бы мне знать. Из-за того парня, что обманул вас сто лет назад?

Решив поставить его на место, я сладенько пропела:

— Сто лет назад вы еще в первый класс ходили. Или в детский сад еще?

Он меня поправил:

— Вы считать не умеете! Если вам было двадцать, значит, мне было четырнадцать, и учился я аж в девятом классе! Вполне мог на вас жениться, между прочим. Я всегда был рослым парнем. А сейчас разница в возрасте и вовсе сошла на нет. — И он спросил меня каким-то утробным голосом: — А что, это вас сильно смущает?

Больше провокациями я решила не заниматься. Что-то они стали удаваться мне все меньше и меньше. Я промолчала, что Евгению ужасно понравилось. Он стал довольным, как сытно позавтракавший удав, и интимно подсказал: