Нить Лекаря

– Нет, уехала в город. Внуки хотят постоянно видеть бабушку, расстраиваются, когда она подолгу не навещает их. А для них и неделя – большой срок. – ответил и пояснил Фридрих Карлович, – но я и один сейчас справляюсь. У меня, видите ли – продолжал доктор – тоже знаменательное событие. Так что у нас у обоих прекрасный повод объединить наши успехи в одно торжество.

Профессор провёл меня в уже знакомую просторную столовую, где мы и продолжили наш разговор. Вообще «побаловаться чайком» превратилось в полноценный обед, за которым доктор поведал о своей радости.

– Мой сын Коля через неделю защищает кандидатскую диссертацию. Я вам уже говорил, Михаил Александрович, что он врач-хирург. Я горжусь им, у него большое будущее. Вы с ним ещё встретитесь. Между вами есть что-то общее.

Перед собой я видел счастливого отца, он действительно весь сиял, когда говорил о сыне. Я поймал себя на мысли, что профессор всегда искренне радовался достижениям не только близко знакомых, но и абсолютно неизвестных ему людей, о которых он узнавал в моём присутствии. Точно их жизнь как-то затрагивала лично его. Я не понимал причин такого отношения. Ведь с одной стороны говорить, «что все люди братья», а с другой – так жить.

– Я верю в счастье и в любовь! – продолжил Фридрих Карлович – А вы, Михаил Александрович?

– Я думаю счастье, понятие для всех разное. Не знаю, даже не думал как-то об этом.

– Конечно, жизнь ускоряется. Дела, всё дела, захватывают человека без остатка, особенно делового. И уже нет совсем времени подумать о вечном. Затем и вовсе в быте черствеет душа и забываются её порывы. В разряд несущественных вещей отходит то главное, для чего, собственно мы и приходим на этот свет.

– Но времени действительно не хватает. Хочется многое сделать, успеть. Столько всего нового, интересного!

– Вы, Михаил Александрович точно в соревновании участвуете. Только оглянитесь. Вам кажется, что вы бежите, но на самом деле стоите. А вот настоящая жизнь, вечная, несётся стремительно. И затем она, как ветер, подхватит с собой ваше последнее дыхание и унесёт с собой. Порой бывает остановиться просто необходимо.

Фридрих Карлович замолчал. Я тоже. Перед глазами вставали яркие образы, так живо нарисованные профессором.

– Вы уезжаете далеко. Там, среди дикой природы, у вас будет возможность подумать. Там всё к этому будет располагать. Для вас шанс стать счастливым человеком и познать любовь. И вот ещё что – доктор встал из-за стола и направился к своему письменному столу, из ящика которого достал папку. – Возьмите, Михаил Александрович, мою рукопись. Для вас, как для журналиста, она представляет ценность. Когда вернётесь обратно, возвратите её мне. Договорились?

– Конечно, Фридрих Карлович.

Мы ещё некоторое время посидели, и потом я засобирался домой. Сердечно попрощавшись с профессором, пошёл на станцию. Мне не терпелось посмотреть, какую рукопись передал мне Фридрих Карлович.

Это были его воспоминания… Именно по этой причине я не стал подробно останавливаться на содержании наших с ним бесед. Пусть о себе и своих мыслях расскажет сам доктор Шульц. Я же и так довольно много уделил внимания собственной персоне.

Часть 2

Даже самая долгая жизнь когда-нибудь заканчивается. И приходит время вспомнить всё. Память раскрывает свои тайные хранилища и на свет белый показывается не только «чистое бельё», но и то неприглядное, порой грязное и очень неприятное, от которого хотелось бы избавиться и откреститься. От него трудно дышать, оно придавливает словно чёрная глыба; и душа томится. И тогда только молитва есть спасение – чистая, как горная река и жаркая, как пламя огня. И после сердце успокоится и остановит свой бег …

***

Двадцать минут одиннадцатого показывали мои памятные часы на золотой цепочке. Эти часы – подарок от профессора Платова Ивана Сергеевича, переданные мне в бытность мою ещё студентом. Тогда я заканчивал с отличием медицинский факультет, и за мои «личностные качества, а также блестящие достижения в научных изысканиях» мой учитель, ставший мне за время обучения очень близким человеком, вручил их с такой сердечностью и простотой, что я почёл за большую честь принять столь щедрый подарок. Часы были дорогие, марки Patek Philippe.

Я же еле сводил концы с концами, несмотря на состоятельность родителей. Тратил почти весь свой доход на книги, помощь друзьям, остро нуждающимся в средствах. Себе оставлял ровно столько, сколько было необходимо для моего скромного существования. Платов, будучи осведомлённым об этом, предоставил мне доступ к своей личной библиотеке. Она была поистине обширной. Здесь я черпал под его руководством знания из разных областей медицины, которые впоследствии очень пригодились, способствуя не единожды изменению течения моей жизни.

Я верил Ивану Сергеевичу, как верит сын своему отцу, зная, насколько искренен он был в своих чувствах ко мне. Вообще, в манере общения Платова не только лично со мной, но и с другими людьми угадывалось глубокое понимание природы человека, мудрость, накопленная долгим кропотливым трудом.