Нить Ариадны

Теплые камни, которыми был выложен пол заросшего зеленью храма, оказались влажными после ночной оргии. Но не от крови. Единственной красной жидкостью было вино. Существовали боги и похуже Диониса. Алекс боялся ворошить новую память в поиске имен этих богов, но понимал, что рано или поздно ему придется это сделать.

Большая часть участников ночного сумасшествия, не облаченных в живую плоть, растворилась в воздухе или же в земле – этого не знал не только Алекс, а и сам Дионис. На поляне остались четыре тела, включая его собственное. Одним из тел был маленький Икар, который мирно проспал всю ночь невинным сном младенца и до сих пор дремал, свернувшись калачиком рядом с не успевшим остыть кострищем. Судя по всему, никто из четверых путешественников не пострадал, хотя мастер и Клара казались немного изможденными.

Металлический ошейник Клары пропал. Алекс не мог вспомнить, что помогло снять его – власть божества или же искусность Дедала. Там, где металлический круг прикрывал шею девушки от солнечных лучей, осталась полоса бледной, незагоревшей кожи. Она подобрала лохмотья, в которые превратилось ее платье за ночь любовного безумия, и стыдливо прикрылась ими. Все движения Клары были медленными и осторожными, словно ее тело ныло и саднило.

Девушка метнула в сторону Алекса странный затравленный взгляд и быстро отвела глаза, но промолчала, словно испугавшись чего-то. Память шепнула юноше, что пора привыкать к такой реакции окружающих, раз уж он стал богом.

Мастер Дедал, который проснулся раньше Алекса, успел надеть свой фартук. Он болезненно морщился, а когда попытался разжечь огонь, все увидели, как сильно дрожат его руки. Маленький Икар продолжал безмятежно спать.

Алекс поднялся и отошел подальше от своих спутников, понимая, что они почувствуют себя намного лучше без него. Ожидая, пока они придут в себя, юноша угрюмо принялся водить пальцем по древним символам на стенах разрушенного храма. Внезапно он осознал, что чудесным образом получил возможность читать на разных языках. В мусоре на полу помещения Алекс нашел остроконечный обломок камня и на свободном участке стены принялся выцарапывать имена – свое и царевны Ариадны – на разных языках. Так и есть, писать он тоже умеет. А новая память заверила юношу, что лингвистическими талантами обладают все боги.

Вскоре Алекс заметил, что к нему направляется Дедал – медленно и неуверенно.

– Что, Дедал? Не бойся.

Лишь сейчас Алекс понял, как сильно изменился он для окружающих, пусть эти изменения и носили в основном внутренний характер и почти не проявлялись внешне.

Дедал, как обычно, пытался постичь до конца все, происходящее вокруг.

– Господин, здесь… был здесь кто-то еще? Совсем недавно? Какая-то женщина?

– Была. Цирцея. Но беспокоиться по этому поводу не стоит.

Подчиняясь настоятельному желанию испробовать свою новую память, Алекс ткнул тирсом в ряды древних, отчасти выветрившихся письмен на стене.

– Дедал, на каком языке это написано?

Мастер почесал затылок и тряхнул головой, словно избавляясь от ночного угара и алкогольного опьянения. Прищурившись, он назвал язык, на котором был написан первый ряд слов, и даже прочел их. Язык второго ряда он назвал, но прочесть не смог, а на третьем ряду он потерпел полную неудачу.

Алекс-Дионис не только мог назвать все три языка, но и легко мог прочитать и перевести написанное. К тому же он мог бы сказать, в какой части света говорят на этих языках. Все три надписи значили одно – часть литании, обращенной к Солнечному богу.

Теперь новый аватара Диониса не только видел и знал, прочитав обращение, но и каким-то образом чувствовал, что этот храм был посвящен Аполлону.

– Именно это и предсказывали духи из моего сопровождения, – пробормотал он себе под нос. – Силен! Где ты?

Отвечая на вопросы Диониса, мохноногий рогач с готовностью подтвердил, что духи и сатиры знали, где спрятан Лик – в медальоне. Они положили его туда, опасаясь Шивы и царя Перса.

– Все прошло как нельзя лучше, владыка, – закончил сатир.

– Пожалуй, – признал Дважды рожденный.

Он вытянул перед собой руки – руки Алекса – и оглядел их, словно оценивая про себя качество своего нового тела.

Тут Икар заворочался и зевнул. Когда малыш сел и принялся протирать заспанные глаза, Дедал пробормотал извинения, подошел к сыну и увел его в кусты. Затихающие шаги отца и сына, которые спускались с холма, слышались слишком долго, и Алекс сообразил, что мастер уводит мальчика в другую часть острова.

Клара вопросительно взглянула на Алекса, и тот разрешающе кивнул. Не говоря ни слова, девушка устремилась вдогонку за Дедалом и его сыном.

Оставшись один, Алекс вздохнул. После ночной оргии трое взрослых спутников отдалились друг от друга. Но память Диониса нашептывала, что это даже к лучшему. Дважды рожденный знал, что люди обычно стремятся держаться подальше от богов.

Но также бог понимал, что смертные вскоре вернутся. Божественное ухо уловило в отдалении новый звук, который нельзя ни с чем перепутать, – плеск волны о деревянный борт корабля. И этот плеск приближался – в бухту спешил какой-то корабль.