Нищий

Пробуждение было тяжёлым, мучительным…что-то лежало на мне, придавливая грудную клетку так, что трудно было дышать. Я открыл глаза и осмотрелся, морщась от боли в шее — на мне, одной стороной, лежал дубовый стол с подломившейся ножкой — он принял удар огромной балки перекрытия, сломавшись, но не позволив раздавить мне грудь. Попробовал сдвинуться — ни в какую, дышать было трудно, я слегка запаниковал — глупо остаться в живых, чтобы потом попасть в руки правосудия — вдруг кто-то из охранников остался жив — они сразу меня вычислят — чужой на территории поместья! Отчаянно дёрнувшись, попробовал сместить с груди тяжесть — показалось — поддаётся. Ещё, ещё рывок — определённо, сдвигаюсь в сторону. Напрягся изо всех сил — стал сдвигаться в сторону и выполз из-под балки.

Огляделся — впечатление было такое, как будто по дворцу били огромной гирей, прицепленной к автокрану — той, которой разрушают старые дома: всё лежало разбитое, разрушенное. В свете поднимающегося солнца была видна яхта канцлера, валяющаяся на берегу в двухстах метрах от берега — она сломала три больших дерева и повисла, пронзённая насквозь, как на зубьях вилки. Я раньше видел по телевизору картины прошедших торнадо, ураганов — так это было оно самое.

Весь берег был усыпан обломками, трупами людей и животных. В порту был виден огромный корпус крейсера — он был перекошен, видимо крейсер выбросило на причал, двух мачт не было и с оставшейся висели клочья снастей — меня кольнуло чувство вины — я не хотел уничтожать прекрасный корабль, надеюсь, его ещё можно восстановить. Каково будет капитану Блисторну, видеть своё детище в таком печальном состоянии? Потом обозлился — он тоже косвенно виноват в том, что произошло — если у него не хватило ума обратиться к тому, кто не захотел бы меня кинуть с камнями — этого бы не случилось. Ещё раз окинул глазами поместье — бывшее поместье — его больше не было, город — полгорода точно не было — пошёл к пролому в стене, сделанному большой повозкой, как тараном прошедшей через четырёхметровую стену. Всё тело страшно болело, рёбра — похоже два или три ребра сломаны, голова — по ней пришёлся удар обломка стены, болело всё так, что я не мог сосредоточиться и понять — что же именно болит больше всего. Заставил себя ковылять дальше, уходя по дороге, по направлению — из города.

Идти было трудно, нужно было преодолевать завалы из деревьев, повозок, обломков домов — иногда приходилось делать крюк, чтобы обогнуть завалы мусора. Вот это я постарался! — теперь империи ничего не стоит захватить город, после таких разрушений. Покопался в себе — мучает ли меня совесть? Убедился — нет, не мучает. Против меня была открыта война — я ответил, как мог. Не надо было меня трогать, моих близких. Это как Содом и Гоморра — за грехи жителей ответил город. Ты уподобляешься Богу, Витя? — спросил я себя с горькой усмешкой. А почему нет — если бог всеведущ, то ничего не происходит без его ведома, и это наказание городу неспроста. Ладно — хватит рассуждать о теологии и своём месте в этом мире — раз уж остался жив — двигаться к пещере гномов! И я поковылял дальше, морщась от боли и не позволяя себе упасть и забыться где-нибудь под кустом…

Сколько часов я шёл — уже не помню — всё слилось в сплошной кошмар. Удивляюсь, что я вообще смог найти вход в пещеры. Было уже светло, время — за полдень. Последние сотни метров я преодолел шатаясь, падая, снова поднимаясь — на одном упрямстве. Помню — что я ударялся головой о камни, деревья, моё лицо превратилось в сплошную кровавую маску, наконец — передо мной каменная стена…чьи-то сильные руки подхватили меня, открылся тёмный проём.

Дни болезни помню плохо — меня переворачивали, вливали какие-то жидкости внутрь, потом ко мне кто-то подошёл и я услышал голос:

— Выйдите все! Оставьте меня рядом с ним!

Я почувствовал зуд во всём теле, зудело так, что я стал вертеться на месте и тяжёлая ладонь пришпилила меня:

— Лежи, не дёргайся, скоро пройдёт!

В глаза прояснилось, и я увидел перед собой старого-престарого гнома, с седой бородой, похожего на персонаж из какой-то старой сказки — бочкообразное тело, борода чуть не до полу, морщинистое широкое лицо и ярко-голубые глаза, больше приличествующие молодому человеку, чем такому замшелому пню. Я улыбнулся своим мыслям и сказал:

— Привет. Вы кто?

— А ты не догадался, что ли? Лекарь я, конечно… — ворчливо сказал гном — вроде на кормилицу не похож! Или похож? Давно на себя в зеркало не смотрел… — он усмехнулся, я тоже.

— Раз смеёшься — значит поздоровел, вовремя успели твои друзья — гном хмыкнул и поднялся на ноги. Скажи им спасибо — мои услуги недёшево стоят. И пришлось тащиться за сто вёрст — а я это терпеть не могу. Мне хотелось посмотреть на человека, который снёс полгорода своих родичей — вот и поглядел.

— Они не родичи мне — я нахмурился, на меня сразу нахлынули картины произведённых мной разрушений — они убили моих родичей, а я воздал по заслугам.