Нищий

Настало время действовать. Мне было по большому счёту наплевать на пропавшие камни — ну много ли мне надо? Прикрыть наготу, поесть, попить, крышу над головой — мне и богатство это не особенно было нужно. Но как посмели эти уроды тронуть близких мне людей?! Во мне просыпалась холодная, страшная ярость. Если я не смог отомстить — пока — за свою убитую подружку, то уж за Амалона, Марасу и Алану я точно отомщу, и жестоко. Они запомнят меня!

Первым дело я пошёл к Бабакану — посмотреть, как там Каран — еле вырвавшись от матери Бабакана, тётушки Дагабары — она преследовала меня по всей «квартире» и пока я не съел чашку каши с кусочками мяса, выйти за дверь не смог — мощная тётушка перегородила своим шкафообразным телом выход из дома. Запив всё огромной кружкой компота, отдуваясь, сопровождаемый криками, что я мало поел и весь худой и тощий заморыш, я всё-таки прорвался к дому Бабакуна. Он встретил меня хитрой улыбкой:

— Ты как там, живой? Неужто живой? Теперь ты понимаешь, почему я такой большой и сильный…гыыыы…и ты такой будешь, если поживёшь у моей мамочки.

— Ну ты, Бабакан и зараза — уничижительно посмотрел я на гнома — она чуть не задушила меня заботами! Вот что — надо ей, как жертву, подсунуть Карана — вон он, уже улыбается! Кинем ей эту жертву, она от нас отстанет!

Мы гномом рассмеялись, потом я загрустил:

— Бабакан — никак не могу привыкнуть, что нет моих друзей — вроде только вчера мы с ними обсуждали жизнь, планировали, все были весёлые и здоровые — и вот — их нет. Улетели с дымом…душа болит у меня. Хоронил я друзей и раньше, хоронил близких — но никак не могу привыкнуть.

— А к этому нельзя привыкнуть…никогда. Притерпеться — можно. Привыкнуть — нет. Они всегда живут в душе, как часть тебя. Ладно, давай теперь о другом — что думаешь делать?

— Да всё просто — я пойду и убью канцлера.

Поодаль охнула жена Бабакана, а он сам укоризненно покачал головой:

— Не надо при ней.

— В общем — сейчас я уйду, вернусь, надеюсь, к ночи. Меч я оставляю тут, Каран, тебе, как больному завещаю — ходи с ним, пока не поздоровеешь.

Каран приподнялся:

— Я с тобой пойду! Я тоже хочу отомстить за наших!

— Каран — ты сейчас слаб и болен. Притом — твоя подготовка немного другая — меня и готовили, чтобы ползать, заползать, заплывать…и убивать. Ты мне только помешаешь.

— Может я сгожусь — неуверенно произнёс Бабакан, косясь на прислушивающуюся у печи жену.

— Неет…тебе есть кого терять и о ком заботиться — ну как я могу увести тебя у такой красавицы? — я подмигнул Бабакану и прямо-таки всем телом почувствовал, как облегчённо вздохнула его жена — ты вот что сделай — подежурь, пожалуйста, у входа в пещеры, чтобы если что, я мог сразу свалить под землю. Боюсь — мне придётся быстро это проделать.

— Хорошо. Замётано. Сделаю. Тебе оружие какое-то надо?

— Нет. У меня есть перевязь с метательными ножами, и пара в одежде — хватит. Сажи вот возьму у вас, и всё. Проводишь меня к выходу из пещеры? А то я не знаю, как открыть ваши запоры…

Через час я шагал в сумерках наступающей ночи в сторону города. Пока что было довольно светло, и я не спешил — наслаждался вечерним прохладным воздухом и запахом трав — это гораздо лучше, чем качающаяся палуба крейсера и запах йода и водорослей. Эх, Блисторн, Блисторн…как ты мог, капитан?

Я спустился к морю, пошёл вдоль берега в сторону порта. Зря я это сделал — потому что скоро дорогу преградили заборы поместий богатеев, какие-то причалы мелких и крупных помещиков — пришлось вернуться на основную дорогу — благо, что уже сильно стемнело, а дорогу освещала лишь красная луна. Фонарей тут и в помине не видали, ночью же, как известно, все кошки серы. Пройдя к порту, я спокойно вошёл на его территорию — в этом мире не было никаких КПП, никаких часовых, преграждающих всем желающих проход к причалам.

Громада крейсера так и возвышалась у причала, я не стал подходить к нему — ни к чему было рисоваться на глазах вахтенных матросов и офицеров. Отойдя в дальний конец порта, выбрал свободный причал и осторожно скользнул в воду. Как всегда — ощущение было неприятное — как будто кто-то монстроидальный сидит внизу и вот-вот схватит меня за ногу и утянет в пучину. Впрочем — это не помешало мне тихо, практически бесшумно плыть к крейсеру. Через двадцать минут я был уже под его бортами, и плавая вдоль них, осматривался на предмет болтающихся концов канатов. Ничего не находилось, я уже отчаялся и хотел пересмотреть свой план проникновения на корабль, когда заметил небольшой канат, свисающий с борта, ближе к корме. Я возблагодарил бога, и небрежного матроса, забывшего вытянуть трос, дотянулся до него рукой, аккуратно потянул, чтобы проверить его крепость, и стал подниматься на борт.

Карабканье по канату заняло минут десять, в течение которых я, то замирал, то снова начинал ползти на по натянутой струне. Вот и борт корабля — уцепился, и мягко перевалился через него, сделал пару шагов и вдруг услышал голос:

— Это что ещё такое, ты кто….