Нищий

— Да что мне собираться-то… ноги сунул в сапоги, и все, — уныло отреагировал я на бурную речь Бабакана. Я подозревал, что это его способ возродить мой интерес к жизни, выдернув меня из кельи, в которой я себя заточил.

— Вот и суй! Хватит себя хоронить заживо! Пошли, поможешь мне работать — ты же стихийник, в конце концов, должен, значит, и стихию землю чувствовать. Вдруг из тебя рудознатец получится? Собирайся, быстро-быстро, быстро-быстро!

Мне ужасно захотелось треснуть Бабакана по лохматой башке в наказание за нарушенный покой и прекращение моих самокопаний и самобичеваний, но потом неожиданно я почувствовал облегчение. Может, и правда отвлекусь — ну хоть посмотрю, как они живут и работают!

Скоро мы шагали по бесконечным выработкам и естественным пещерам, напоминавшим ходы дождевого червя, которые пронизывали Гномьи горы. Каран с нами не пошел, сославшись на отвращение к замкнутому пространству и вообще физическому труду, так что только мы вдвоем с Бабаканом нарушали молчание древних выработок. А их, выработок, было неисчислимое множество — эти катакомбы, скорее всего, выкопали за сотни тысяч лет тысячи поколений гномов.

В общем-то, путешествие оказалось несложным, если не считать, что иногда я вынужден был сгибаться чуть ли не вполовину — выработки делались не для таких высоченных орясин вроде меня, как заявил Бабакан.

Идти пришлось довольно долго — по моим ощущениям, целый день. Похоже, мы прошли километров сорок, пока не уткнулись в тупиковую стену. Бабакан пошарил вокруг нее, и стена ушла внутрь горы, освободив проход на поверхность.

Выйдя наверх, под лучи заходящего светила, я с наслаждением втянул носом запах леса, травы, ветра… Все-таки, как и море, пещеры не по мне, решил я и поглядел вокруг. Лагерь гномов располагался возле входа в выработку, окруженную горами из грунта и отвалов породы. Жилища снаружи были похожи на норы: землянки с перекрытиями из бревен, даже без дверей, они занавешивались кусками тканей.

Гномы с интересом оглядывали меня, видимо, слышали, кто я такой. Бабакан сразу решительно направился к одной из землянок — побольше размером.

— Пошли со мной, я представлю тебя главе клана! Он уже спрашивал про тебя. Значит, так, звать его Саркапад, он гном очень авторитетный и справедливый. Правда, людей недолюбливает — шибко они ему насолили. Но ты и не совсем человек — все-таки из другого мира, так что… От него многое зависит: скажет тебя прогнать, и ни один клан гномов тебя не примет, а скажет, что ты из клана, — считай, что ты гном. Будь поумнее и думай, что будешь говорить, ага?

— Понял… — угрюмо отозвался я. — Ну прогонит и прогонит — буду в лесу жить. Вот я еще не прогибался перед кем бы то ни было… Напрогибался уже за свою жизнь.

— Ты не дури, Викор, — рассердился Бабакан, — если уж на то пошло, это он вызвал лекаря Макадуна, что тебя вылечил. Макадун мало того что берет дорого, так еще и не ездит никуда уже давно. Понадобился авторитет Саркапада, чтобы вытащить его с насиженного места… и пятьдесят слитков олова. Так что ты должен ему по всем статьям!

— Отработаю это олово, — еще угрюмее заявил я, — рассчитаюсь по долгам.

— Тьфу на тебя! Не в олове дело! Я беспокоюсь, чтобы ты приобрел статус полноценного члена клана — тебе это ой как поможет. Не забывай, в империю ты не можешь вернуться, в колонию тоже — тебе где жить-то? Думаешь, эльфы тебя будут держать, если гномы изгонят? Главы родов эльфов ничего не решают без глав кланов гномов! Считай, это одно целое. Один народ, только живущий по разные стороны поверхности!

— Ладно, ладно, я понял. Идем к твоему авторитету… — Мы снова зашагали к землянке.

Бабакан постучал по притолоке кулаком, из землянки раздался густой басовитый голос, и мы вошли внутрь.

Там царил полумрак, за столом — неожиданно изящным, сделанным явно не гномами, скорее всего, эльфийская работа — сидел крупный, высокий для представителя народа гор гном и что-то чертил на кусках бумаги. Он еще несколько секунд выводил линии, потом оторвался от чертежа:

— А, Бабакан, наконец-то. А это, как я понимаю, твой дружок, разваливший полгорода. Что, человек, не жалко было своих убивать? — Гном впился в меня острым взглядом, в котором не чувствовалось ни злобы, ни доброты. Просто вот объект изучения, букашка: что он там делает, почему ползает и тарахтит крыльями?

— Я отомстил за своих близких, убитых недобросовестным лживым человеком. Мне не жалко. Они понесли наказание по заслугам.

— Что, ты такой поборник выполнения своего слова? Да неужто? — усмехнулся гном.

— Я всегда держу свое слово, если только у меня есть возможность его держать. И уж точно не стал бы его нарушать ради денег. Господин Саркапад, я вам должен денег за мое спасение, я их отработаю. Только я мало что умею, кроме вызывания урагана да рукопашного боя, но если вам понадобятся мои услуги — я в вашем распоряжении. Долг есть долг, и его надо платить.