Нина Горланова в Журнальном зале 2007-2011

Сегодня хотели закончить рассказ — он отчаянно сопротивляется. Теперь видим, что и завтра не будет конца.

Еще я написала два букета, один очень удался: бледно-голубые цветы, садовый мышиный горошек, на черном фоне. И так влево, влево клонятся, запечалились! Но при этом рассеивают тьму своими кудрявыми усиками.

1 сентября 2006 г.

Сегодня снова первый день без антибиотиков — с той разницей, что сумамеда более нет, выпила за 12 дней все 12 таблеток. Господи, помоги выстоять!!! Бумажное здоровье мое... Видела во сне, что ко мне посватался Бродский. Но тут его КГБ куда-то увозит. Я еду за ним. На вокзал приходят друзья (никого не знаю в жизни из них) и моя сестра (у меня нет сестры). Мои родители тоже приходят и приносят хорошее свое вино, все выпивают. Я в Литве пересадку делаю, меня в гости пригласил Венцлова, я показываю ему книги, которые взяла с собой (это самые главные для меня книги!). Жаль, что наяву я помню лишь 1 из них: это книга Лотмана, я ее дарю Томасу.

Не знаю, откуда этот сон. Только разве что венчание видела вчера в отрывке фильма по каналу “Культура”. А Томас отдаленно похож еще на актера в гениальном фильме Вайды, что вчера тоже шел по “Культуре”.

Ночью я хотела открыть форточку, но высоко — не дотянулась и позвала Славу. Он открыл и снова нырнул в учебник латинского, что взял на месяц у Запы. Лицо — полное счастья! Как мы НА САМОМ ДЕЛЕ СЧАСТЛИВЫ, что можем на час-два нырнуть куда-то (Слава — в латинский, я — в писание картин). Отвлекаемся от соседа!

До такой степени доведены соседом! Вчера раздался звонок в дверь, в ужасе спросили “кто?”. А это всего лишь подписи собирают против Москвы, чтобы она не все налоги загребала.

Денег ни копейки уже который день. На сегодня нет и еды. Когда я говорю, что не знаю, как выжить, Слава уверяет бодрым голосом: человек может месяц жить без еды.

Вчера ходили к З. по нашему Булонскому лесу (так Васильева называет наш бульвар из лип).

— В порту ужасно пахнет гнилью (Таня). — Ничего ты не понимаешь в романтике, сказали оба Славы, вон у Грина в описаниях порта всегда упоминается запах гнили.

Говорят: наш губернатор организовал оплату сайта Алексея Иванова. Нам, конечно, никто не оплатит сайт, а он уже нужен.

Кот не мог вынести, что хозяева заняты кем-то другим, а не им. По два раза цапнул нас. Я сказала:

— Этого нам не нужно. И так Славу соседская мадам исцарапала.

Таня увидала эти царапины, побежала на кухню и принесла банку брусники с сахаром (нам с собой). Ее это, видимо, потрясло.

— Пора стать взросляком (Битов по ТВ о том, что русский человек инфантилен).

...Поспала 2 часа, пришел Максим. Написали с ним по индюку.

2 сентября 2006 г.

Вчера к вечеру моя депрессия дошла до такой точки, когда казалось, что жить не стоит. И тут приехала Агния и привезла полторы тысячи рублей! И пельмени, майонез, конфеты! И я написала большую картину — осенний пейзаж, затем еще большую веселую рыбку.

3 сентября 2006 г.

Нина! Люди даже еще лучше, чем ты о некоторых думала!

Вчера были на сороковинах Р. Как она была скромна, оказывается!!!

Я думала, что все о ней знаю, а только здесь услышала, что она и герб Перми создала, и выставочный зал открыла, и всем художникам доставала квартиры и мастерские! Но никогда мне об этом не говорила ничего...

...Только что сосед, не говоря худого слова, пнул меня ногой, но я чудом увернулась, и нога его на 2 см не достала до солнечного сплетения. Я в слезах бросилась к иконам и закричала:

— Господи! Ну, научи меня словам, которыми нужно молиться, чтобы Ты помог!

И тут же появились слова: благодарю за передышку!

Заболели сердце и желудок.

...Продолжаю о сороковинах Р. Все началось трогательно — прямо сентиментальная проза, затем пошел реализм, модернизм, два постмодернистских выступления, наконец — будто бы пародия на советские поминки.

С нами рядом сел художник М. Сначала мне это было в радость, п.ч. он сказал, что является автором иконы св. Пантелеймона в нашем храме. Он был даже мил, наливая мне вино и приговаривая:

— Люблю ухаживать за дамами. Ухаживать за дамами люблю.

Он недовольно комментировал каждого выступающего:

— Долго на поминках не говорят... О болезнях усопшей не надо, о душе надо, а болезни относятся к телу.

А сам говорил и долго, и о теле (красоте Р.).

Востриков тут же выступил. Хотя это были сороковины, он говорил на другую тему: против нашего желания поставить памятник Пастернаку. И все повторял:

— Они здесь сейчас сидят! Понятно, зачем они собирают: на это сейчас большие деньги бросают. А в Перми столько прекрасных поэтов было. При чем тут Пастернак? Надо Решетову поставить памятник (а Решетов учился у Пастернака все-таки, да и кто лучше, чем Б.Л. в “Докторе Живаго”, описал Пермь)...

Он закончил свою долгую речь словом “исполать”. Видимо, опять вспомнил, что он на сороковинах. Но забыл, что такое говорят живым. Он намекал в конце, что мы закуплены мировым сионизмом.