Нимфоманка из соседнего отдела

— Вы же сказали, что ничего не было… — У меня заплетался язык, а кожа будто покрылась каким-то липким налетом. Он… Прикасался ко мне? Твою же мать…

— Я это Тоху сказал. — Фыркнул Тихонов. — Чтобы выиграть время. Он же спал ночью. Я тебя поимел еще до того, как ты очнулась. Чтобы время не терять. Могу описать твои родинки на лобке, хочешь?

К горлу начала подкатывать тошнота, но я пока держалась. Господи, лучше бы оглохнуть. К чертовой матери.

— Не боитесь, что вас услышат сейчас? — Выдохнула я. — Вроде в тюрьме насильников не любят.

— Нет, Дарья, меня сейчас не слышат. А в приговоре этого нет, так что мне ничего и не грозит. — Господи, он еще и смеялся… Я сбросила вызов и сошла с дорожки за куст. Меня вырвало. Омерзительное чувство, грязное чувство, господи, как от него избавиться? Боже, зачем ты дал мне воображение, и зачем я сейчас представляю, как мерзкие пальцы шарят по моему телу, залезают в трусы… Меня вырвало снова. Только и успела, что волосы подобрать…

Может кто-то и скажет, что я слишком уж впечатлилась от факта, когда-то случившегося перепиха, но вообще-то это был капец. Вообще-то я крайне щепетильно относилась к собственному телу, и сама мысль, что кто-то мне ужасно неприятный, аж до отвращения, мог меня трахнуть — заставляла мои ноги подкашиваться.

В сумочке снова завибрировал телефон, и я приняла вызов раньше, чем успела сообразить, что звонит мне снова Тихонов.

— Ну что ж ты, Дарья? — Едко поинтересовался Тихонов, даже не дожидаясь, пока я скажу хоть слово. — Даже попрощаться не дала. Смотри, если родится сынишка — ты хоть раз его ко мне на свиданку приве…

Телефон я швырнула на асфальт со всего размаху, а потом еще и поддела его носком туфли, отправляя в сторону тротуарного поребрика. Головокружение стало настолько невыносимым, что я просто стекла на лавочку, и прижала к пылающим щекам ладони. Так, нужно взять себя в руки, нужно взять себя в руки. Это всего лишь тупой намек. Этот урод всего лишь бесится, что я в итоге ему не дала…

Нет, было крайне легко допустить, что Тихонов меня поимел, пока я была в алкокоме. Господи, никогда в жизни не возьму в рот ни капли. Хотя, с Тихонова и Тохи сталось бы и дверь взломать, если бы я сама не вышла. Хотя, у Ленки была крутая дверь и крутые замки — Печорский явно пекся о своем «сокровище». Но про беременность… Про ребенка — зачем Тихонов вообще вякнул?

К горлу снова подкатила тошнота, но на этот раз мой желудок решил, что ему попросту нечем, а значит, он напрягаться не будет. Меня практически трясло. Я даже не представляла, как мне сейчас встать на ноги и вернуться в ресторан. На свадьбу. Твою же мать — на свадьбу. Сейчас хоть какая-то мысль о радостных счастливых за молодоженов людях, вызывала болезненную гримасу. Они не знают, они не в курсе. Иначе бы наверняка от меня шарахались. Давно я не чувствовала себя настолько грязной.

Но все же… Так, что там он орал про ребенка? С чего бы вообще? Сколько от того момента прошло? Недель шесть? Семь? Так, а месячные когда последний раз были?

И вот тут, я поняла, что дело плохо.

Потому что, честно говоря — они были, где-то за неделю до всей этой эпопеи с вибратором, до того, как я сорвалась в Венецкого, как в пропасть. А потом, все это дерьмо с Аллой, с моим похищением, утоплением… Мне было не до того. Я провалилась в Игоря, позволила себе вообще ни о чем не думать, и как-то прощелкала все вышеупомянутые сроки. А ведь должны были быть, должны…

Я понимала, что вообще-то там, в зале ресторана меня ждет Игорь. Но сейчас показаться ему на глаза было страшно. Как ему сказать? И как НЕ сказать? Свой путь до аптеки и обратно в ресторан я помню хреново. В голове был жуткий туман, голос которым я просила тест на беременность, дрожал как у первоклашки читающей стих, в виски ломило нервной болью. Господи, как же я надеялась, что это просто гормональное. Что никакая беременность не при чем, я просто перенервничала, перепутала сроки, забыла что да — были (хотя как такое вообще можно забыть?). В общем, я успела понадеяться на любой авось, даже самый невероятный, пока… Пока за первые же пять секунд мои надежды не растерла в пыль вторая красная полоска. Вот тогда я и заревела, как сопливая малолетка. Потому что…

Иногда мне казалось, что кармически я в прошлой жизни очень провинилась. Может была каким-то Джеком-Потрошителем и убила много ни в чем не повинных людей, потому что ну вот за что? За что мне вот это? Вот сейчас, после того, как Венецкий, мужчина всей моей жизни, признался мне в любви. После того, как я чувствовала себя настолько охренительно счастливой, что впервые в жизни давая право на жизнь всем тем мечтам о наивном женском счастье, паря мыслями где-то под потолком, как зефирное розовое облачко. А тут…

И… Что делать? Как сказать Игорю? Как сказать ему, что вообще-то я жутко грязная, что мало того что изнасилованная, так и забеременевшая от насильника?