Нильс

— Прощай, конспирация! И не упрекнешь, больше года не виделись.

Иоганн Фест улыбнулся.

— Вам можно только позавидовать… Итак, договорились. То, что пойдет в открытую прессу и на радио, пусть будет подписано именем доктора Левеншельда. А что? Почтенный германист, преподает где-нибудь в Стокгольме.

— Левеншельд, — Мельник на миг задумался. — Сельма Лагерлёф, насколько я помню?^[11] Не возражаю, но стапо этим не обманешь. Зато когда их агенты попытаются сорвать маску… Да! Если удастся, то это будет самой удачной моей операцией!

Посмотрел на парящих в небе чаек, улыбнулся, смешно, совершенно по-детски, наморщив нос.

— Начнут искать Левеншельда, конечно же, в Швеции. А вдруг? В Стокгольме никого не найдут, но где-нибудь в Гетеборге или Мальме… Выяснится, что оттуда только что уехал страшный и ужасный Рудольф Рёсслер^[12]. Не слыхали о таком, доктор? Зато Гиммлер и Мюллер прекрасно его знают. Чуть ли ни самый опасный враг Рейха! Скорее всего, настоящий Рёсслер погиб по время вторжения в Швейцарию, но даже его тень сумеет вас защитить. Однако это моя забота, а вы… Нужен еще один псевдоним — для совсем-совсем своих. Скажем, мне придется докладывать камраду Вальтеру Эйгеру.

Доктор Фест невольно подобрался. Неуловимый Вальтер Эйгер, руководитель Германского сопротивления! Что бы такого придумать? Впрочем, зачем придумывать?

Он тоже поглядел на парящих над морем чаек. А если представить, что это дикие гуси? Лагерлёф писала не только о Левеншельдах.

— Помните мальчика, который не захотел, чтобы его друга подали на блюде — жаренного и с яблоками?

Мельник не думал и секунды.

— Конечно, помню, камрад Нильс!

* * *

— Не хочу вас разочаровывать, камрад Нильс, но все мы, подпольщики, прокляты. Победим или нет, именно на нас, правых и неправых, свалят все преступления и грехи. Оправдываться, скорее всего, будет уже некому. Увы, в подполье можно встретить только крыс.

— Пусть. Мы, по крайней мере, попытаемся.

* * *

Двое держат за локти, один, громко топая ботинками, осматривает квартиру. Сам главный, не шкаф даже — грузовой контейнер, сопит прямо перед носом, разглядывая его документы. С них и начали: паспорт, пропуска в музей, в библиотеки…

Все в черных кожаных плащах. Не форма, но очень похоже.

Где-то так он себе арест и представлял. Разве что гости не представились и удостоверения не предъявили. Не иначе, побрезговали.

Изучив документы, главный, спрятав пропуска в боковой карман плаща, вернул паспорт. Нахмурился.

— Доктор Фест! В вашей квартире должна находиться…

Пожевал губами, затем полез в карман, но уже другой. Бумага, мятая, сложенная вчетверо. Негромкий шелест.

— …Тетрадь, являющаяся собственностью… э-э-э… профессора Фридриха Рауха.

Иоганн Фест едва удержался, чтобы не кивнуть в ответ. Все верно, все, как в книгах, для начала — самые нелепые и глупые вопросы.

— Дверь справа, книжный шкаф, нижняя полка, две картонные папки. Не тетрадь, а ее копия, оригинал в Стокгольмском архиве Браге.

Главный в задумчивости почесал щеку.

— Уверены, доктор? А если поищем и найдем? Ладно… А еще позавчера вы взяли в библиотеке Бранденбургского музея…

Вновь заминка. Пока главный разбирал буквы, Иоганн Фест успел пожалеть коллегу Краузе. Наверняка с постели подняли. Книгу-то он взял не в библиотеке, а прямиком из шкафа в директорском кабинете. Уникум!

— …«Компендиум магического искусства» издания 1645 года. Кроме того, вы должны сообщить о наличии в квартире иных изданий на подобную тему и немедленно их предоставить…

Появился четвертый, взглянул на главного и покачал головой. Интересно, что искали? Ничего опасного в квартире нет, вот, если бы заглянули вчера…

Грузовой контейнер явно начинал терять терпение, засопел, притопнул ботинком.

— Простите, как к вам обращаться?

Тот поглядел мрачно.

— Никак!

— Господин Никак! Квартира у меня маленькая, две комнаты всего. Предлагаю осмотреть их вместе. Лучше начать с кабинета.

Никак сжал кулачищи и внезапно рыкнул.

— Грамотеи недорезанные, за проволоку бы вас всех! Ты чего, не понял? Давай сюда весь свой сатанизм, как, значит, дьявола призывать и жертвы ему, поганцу, приносить. Тьфу!

Не плюнул, только обозначил, вероятно, не желая ссориться с только что помянутым.

— Есть очень полезная книга, — заверил его доктор Фест. — «Молот ведьм» называется. Тот же шкаф, вторая полка сверху.

С душевнобольными и нацистами лучше не спорить.

2

— Tovarisсh Дора Богарне! В шторм на корабле и в самом деле, не слишком уютно. Но почему бы не полететь самолетом? Летом наш класс возили в Тушино на авиационный парад, я видела самого Михаила Громова!

— Юная мадемуазель! Если бы вы лично договорились с товарищем Громовым, мое руководство не стало бы возражать, особенно если вы бы выбрали тяжелый бомбардировщик. Тогда о вашей поездке узнал бы весь мир, чего вы, вероятно, и добиваетесь. Неужели неясно? Регулярное авиационное сообщение СССР установил далеко не со всеми европейскими столицами. Открою маленькую тайну: перед нашей поездкой границу пересекли еще две группы дипломатических работников. Такая тактика у военных именуется «россыпью».