Нил Сорский

Преподобный Нил Постник жил на рубеже IV и V веков. Кондак, прославляющий этого святого, говорит о том, что он стяжал душевную чистоту и бил бесов непрестанной молитвой, как копьем («Вышних чистотою душевною божественно вооружився и непрестанную молитву яко копие в руце имы, крепко съпробол еси бесовьская ополчениа, Ниле отче наш, моли Христа Бога непрестанно о всех нас»)[142]. Святой подвизался в окрестностях города Анкиры (ныне Анкара, Турция). Здесь в горах было много монахов-отшельников. Житие святого не сохранилось. Известность Нилу Постнику принесли написанные им многочисленные аскетические сочинения. На Руси существовала давняя традиция их бытования. Русские читатели могли познакомиться с творениями Нила Постника еще в XI веке: некоторые «Слова» святого вошли в состав знаменитого Изборника 1073 года. Одно из сочинений Нила Чернеца в славянской версии называется «О восьми духах лукавства» и посвящено борьбе с греховными помыслами и страстями. Можно предположить, что Нил Сорский написал свои главы «О восьми помыслах», подражая труду святого, в честь которого был пострижен. Несмотря на то, что Нил Постник жил в самом начале истории монашества, он стал его критиком и реформатором. Нил Сорский так же пытался реформировать современное ему монашество, призывая иноков вернуться к древним традициям.

Нездешнее имя русского святого невольно вызывает в памяти и другие ассоциации. Так на заре человеческой истории была названа великая река, пересекающая Африканский континент с юга на север и подарившая жизнь египетской цивилизации. Русские паломники, путешествовавшие по Египту в XV столетии, полагали, что «златоструйный Нил» берет свое начало в раю. Течение этой вечной реки придает особую созерцательность египетскому ландшафту. Сейчас, как и тысячи лет назад, воды Нила текут спокойно и величаво, пустынны берега, неслышно качается тростник. Громадный сфинкс, обращенный в Вечность, стал символом созерцания. В IV веке нашей эры на берегах Нила началась история монашества. Монахи уходили в пустыню, поднимались в горы, прятались в пещерах ради созерцания Божественных тайн. На вершине высокой горы, в маленькой пещере, куда ведет такой узкий извилистый проход, что от тесноты даже сводит дыхание, поселился подвижник Антоний, впоследствии прозванный Великим. Христианская традиция называет его отцом вселенского монашества.

А в Ливийской пустыне (между нынешним Каиром и Александрией) другой великий святой, Макарий, основал первый в истории монашества скит. С коптского языка слово «скит» переводится как «вес сердца». Удалившись в страшную безводную пустыню, подвижники взвешивали перед лицом Бога свое сердце — свои помыслы и желания. Именно этот монастырь стал прообразом скита на реке Соре.

Прочные духовные нити связали русского святого с землей Египта. Похоже, что подобные ассоциации и размышления приходили на ум неизвестному книжнику, составившему вскоре после кончины Нила Сорского тропарь, кондак и икос святому. Средневековый поэт сравнил житие преподобного Нила с финиковой пальмой. Он заметил, что у этого дерева колючие и жесткие вайи («дерево остроговато»), но сладкие плоды. Жестким и неудобным было житие Нила Сорского, однако оно принесло богатые духовные плоды, — напоминает нам книжник. Существует предположение, что возможным автором этих литургических песнопений был ближайший ученик Нила Сорского — преподобный Иннокентий (Охлябинин). Он путешествовал вместе с Нилом на Восток, делил с ним тяготы первых лет в Сорском скиту. Вероятно, он больше, чем кто-либо, знал своего старца, его духовные привязанности и стремления. Нил Сорский всегда стремился к истокам, подлинности, к Началу. Великая река, название которой стало собственным именем преподобного, связала его с этим Началом.

В Российской национальной библиотеке Санкт-Петербурга среди бесчисленного множества уникальных рукописей хранится Требник (так называемый «Постригальник-Погребальник») преподобного Кирилла Белозерского (РНБ. Кир. — Бел. № 5/5). Часть книги написана на бумаге, часть — на пергамене, что указывает на ее древность. Прикосновение к этому кодексу всякий раз вызывает необъяснимый трепет: листы во многих местах прожжены горячим воском свечи и затем аккуратно зашиты, повсюду видны следы елея (масла) и воска. До сих пор рукопись, когда ее вынимают из футляра, издает сильный аромат церковных благовоний. Исследователи говорят, что именно эту книгу взял с собой святой Кирилл, когда уходил из московского Симонова монастыря на Белоозеро, чтобы основать новую обитель[143]. В кодексе переписаны главные молитвенные последования, необходимые игумену на новом месте: чин монашеского пострига и чин отпевания. Множество иноков приняли монашество и покинули бренный земной мир под чтение молитв из этого «Постригальника-Погребальника». Возможно, именно эта книга находилась в руках игумена Кассиана, когда он совершал постриг будущего святого.