Никто не любит крокодилов

Для первобытного человека охота являлась жизнен--ной необходимостью. Она давала ему пищу — мясо и жир, шкуры для одежды и шатров, сухожилия и кишки для сшивания кож, кости для мелких поделок, пузыри — сосуды и т. д.В древнейшие времена на Руси само слово «охота» означало всего-навсего радость, веселье. Кстати, с этим значением схожи слова: прихоть, охотно, в охотку. Новое понимание «охоты» как поиска и добывания дичи возникло сравнительно недавно, лишь в XV веке.Тысячу и более лет назад охотничий промысел звался, совсем иначе: лов, ловля, ловитва, ловение, ловление, отлов, облов, облава, улов. Охотничьими угодьями были — ловы, ловищи. В древних грамотах не раз упоминаются «бобровые ловы» и «ловища» рыбные и гоголиные» (утиные). А сами охотники именовались ловцы, ловители, ловчие, ловеи, ловники, ловчане, ловушники. Судя по летописям, охотиться означало: «ловы деяти, ловы творити».Так, например, в «Начальной летописи» 1071 года написано, как в лесах под Вышегородом князь Всеволод «деял звериные ловы». Владимир Мономах поучал своих детей, говоря, что он всю жизнь «ловы дея». Кстати, древнейший корень множества русских слов «лов» живет и в родственных языках, например, у болгар: ловица — охота, в польском языке: ловчи — охотник, у чехов: ловиште — место охоты и т. д.От этого тысячелетнего корня «лов» издавна зародились слова и понятия ловкий, ловко, ловкость, уловка и т. п., а впоследствии появились словечки: ловчить, ловчило, ловкач. Немало с ядром «лов» есть и словосочетаний вроде: зверолов, рыболов, птицелов, тигролов, крысолов и т. д.Автоматы — это механизмы, машины, работающие без участия, но под контролем человека по заданной программе. Именно такими автоматами были старинные ловы, ловушки для зверей, птиц и рыб. Надо отметить, что обилие разных самоловов было не только на Руси.Крупнейший этнограф, исследователь быта народов Америки, Африки, Азии профессор Юлиус Липс установил, что «первобытные народы изобрели сотни способов ловли зверей, которые и по сей день все еще вызывают у ученых чувство изумления, а иногда и растерянности».У каждого нашего древнего ловца был свой ухожень, свой путик, то есть путь — тропа в лесной глухомани, где привольно жилось всякой дичи, где, как говорится, «на ловца и зверь бежит». На своих путиках ловец вел промысел. В Восточной Сибири до сих пор промыслом зовут охоту на всякого рода дичь. Промышляя, охотник становил, снаряжал, настраивал свои ловушки и брал из них улов. Эти лесные тропы с силками и западнями для ловли птицы и зверя передавались из поколения в поколение. Тот, кто шел впоследствии по следам ловца, являлся его последователем — «наследником». Отсюда и идут исстари наши понятия: наследие, наследование, наследство.Сколько же обычно было самоловов у ловца? В толковом словаре русского языка Даля сказано: «Ухожень; весь обход ловушек, до 25 верст ходу, до 1000 плашек» — обратите внимание — тысяча одних только плашек! Наши специалисты-охотоведы также утверждают, что даже 70—100 лет назад на каждом путике стояло до 1000— 1500 ловушек.Древняя Русь славилась обширностью своих лесных угодий. Ловлей дичины у нас когда-то промышляли по меньшей мере десятки тысяч человек. Если перемножить количества ловушек и ловцов, то можно сделать неожиданный поразительный вывод. Оказывается, что в дремучих русских лесах испокон веку работали многие десятки, миллионов удивительных ловчих автоматов, «запрограммированных», как мы теперь скажем, для отлова всяческих зверей, птиц и рыб.Программы действий первобытных автоматов были чрезвычайно сложными. Они обязаны были решать гораздо более трудные задачи, чем, например, продажа бутербродов, газировки или пропуск по пятачкам в метро. Ими самостоятельно, в отсутствие охотника лавливались очень осторожные, чуткие, по-своему сообразительные существа. При этом, как правило, лесные автоматы должны были не только изловить, но и сохранить в целости шкуры животных.Все ловушки были сравнительно несложны в изготовлении, но чрезвычайно хитроумны по устройству. Ведь древние конструкторы должны были свои «ловы деяти, ловы творити» не из металла и пластмасс, а из бревен, палок, прутов, лыка, жил, ремней, конских волос, костей, земли, дерна, льда и других простых подручных материалов. И эти охотничьи автоматы, работая зачастую при всякой погоде, исправно служили своим ловцам по десять—пятнадцать лет.Классифицировать (по механике действия) почти всю древнейшую автоматику на современный лад можно так: полуавтоматы; автоматы с реле; автоматы с реле и защитой улова; многократные полуавтоматы с защитой улова.Разумеется, подобная классификация ловушек очень приблизительна. Куда, например, отнести клеи? В древней Греции на ветки деревьев, покрытых липким клеем, лавливались мелкие птицы. А в Индии листьями, намазанными клеем, уложенными поверх звериной тропы, ловят даже могучих тигров. Сначала липкие листья приклеивались к лапам тигра, затем к его морде, и тогда зверь начинал в ярости кататься по листве и заклеивал себе сам глаза, уши, после чего он ловился без особого труда.Или как быть с эскимосской автоматической «миной замедленного действия», описанной Джеком Лондоном, в которой в кусок жира заранее вмораживался завитый в тугую спираль острый китовый ус? Оттаяв в брюхе медведя, ус «автоматически» приканчивал огромного зверя.Неясно, можно ли считать своеобразным химическим автоматом-ловушкой приманку с отравой?Простейшие механические полуавтоматы, где дичь ловилась своим весом,— петли с удавкой, сильцы, пленки, делались обычно из конского волоса — черного для лета и белого для зимы. Более прочными петлями в старину лавливались даже могучие медведи и огромные лоси. Простейшим полуавтоматом является и ловчая яма, которая обычно роется на звериной тропе и затем тщательно маскируется настилом с хворостом, травой, листьями, мхом и т. п.Ямы и рвы — эти примитивные ловушки применяются до сих пор. Вспомним противотанковые рвы для борьбы с немецкими «тиграми» и «пантерами».Иногда при облавах вместо ям древние ловцы использовали крутые высокие обрывы речных долин. Во Франции на одной реке около Солютре под скалой найдены десятки тысяч скелетов диких лошадей — огромный памятник первобытных облав людей каменного века.Русская пословица говорит: «нужда умудряет». В древности неизвестными замечательными мудрыми изобретателями были сконструированы ловчие автоматы с реле.Лесные автоматы лавливали зверье и птиц обычно тяжестью или упругостью дерева. В этих автоматах впервые в истории техники и появилось реле. Слово «реле» — молодое, его нет в словаре Даля, оно возникло во Франции. Сначала этот термин означал лишь перепряжку усталых лошадей. Затем «реле» были названы электромагниты для телеграфа, которые автоматически подключали свежие батареи. Теперь «реле» называют всякое особое устройство, внезапно включающее или выключающее механизм, машину при внешнем воздействии.Даль писал: «Самолов — всякая ловушка с насторожкой, которая ловит сама собой попавших в нее зверя или птицу». Насторожить ловушку — это значит поставить в нее особый сторожок — рычажок, подставку, подпорку, чаще всего с приманкой. Этот сторожок и был первым механическим реле. Чувствительность таких реле была необычайно высока. Достаточно, например, было медведю при обнюхивании приманки слегка ее тронуть, как на зверя мгновенно валилась куча бревен. Плашка (от старого слова «плаха» — расколотое пополам полено), древнейший автомат-самолов, упоминаемый не раз в наших летописях. Плашками ловились белки, хорьки, куницы, соболи и прочее мелкое зверье.Издавна наши звероловы употребляли и автоматы-самострелы. Однако они всегда портили шкуру зверя. Их наши древние охотники также усовершенствовали. Самострел, так называемый черкан, ставился возле норы зверя прикрепленным вертикально к раме. Стрела черкана была тупая, в виде лопатки или молотка. Зверь, задев реле, придавливался стрелой к нижнему краю рамы.Но порой, пока ловец обходил свой длинный путик, разные лесные хищники успевали повредить и своровать его добычу. Вот почему еще в древности охотничьи полуавтоматы были соединены с автоматами, программа которых была не только заневолить, но и временно сохранить улов от расхищения. Эти самоловы либо вздергивали животных вверх, либо прятали их под воду. Устроены они были также хитроумно. Петли привязывались к сторожку-реле, который укреплялся на конце либо согнутого деревца в виде лука-пружка, либо на конце рычага, очепа. Зверь или птица, попав в петлю, дергали сторожок и сами тотчас вздымались вверх. Кстати, недавно эти автоматы получили дальнейшее развитие. Теперь, чтобы сохранить подвешенную ловушкой дичь от пернатых хищников и непогоды, сверху на добычу опускается конус из бересты.Не менее остроумно изготавливались лесные автоматы-куркавки для ловли соболей. Этот ценный зверек любит перебегать по деревьям, упавшим поперек речек или ручьев. Поверх такого звериного лаза ставилась решетка, сплетенная из веток. В середине ее висела петля, а к низу привязывался камень. Соболь, угодив в петлю, дергался, падал вниз, тонул и сохранялся в воде до прихода охотника. Кстати, надо заметить, что и вздергивающие добычу вверх самоловы и самодавки-куркавки позволяли охотнику еще издали проконтролировать, сработал ли его автомат или нет.Но всякий такой лесной автомат имел узкую программу: словить лишь одну птицу или одного зверя. Народная мудрость изобрела и более уловистые, самонастраивающиеся автоматы, которые многократно не только ловили, но и длительно сохраняли большое число птиц и зверей. Приведем примеры таких древних, но, как теперь говорят, высокопроизводительных автоматов. Птица садилась на ложную опору — жердочку с приманкой — ягодами и, не удержавшись, сваливалась вниз в глубокую конусообразную яму, называемую ступой. Иногда над птичьим самоловом подвешивалась над круглой оградой не жердочка, а обманная коварная посадочная площадка.Для ловли зверей, например песцов, устраивались целиком из льда сходные уловистые самоловы. Приманка в них укреплялась на качающейся, установленной на оси крышке внутри ледяной ямы. Песец, прыгнув, поворачивал крышку, после чего она сама возвращалась в прежнее положение. Не менее хитроумно были устроены автоматы для ловли рыб. У Даля есть описание автомата, которым ловился целый косяк рыб! Оказывается, при волжских заколах или учугах для поимки подошедшей рыбы устраивалась изба под водой с настороженным полом, подымающим рыбу.Таковы вкратце примеры устройств древней лесной и речной автоматики. Но нашим предкам приходилось по-своему заниматься и кибернетикой.Если кибернетикой, по Винеру, считать науку об управлении и связи в технике и живом мире, то своеобразные кибернетические задачи надо было решать людям уже в первобытные времена. Ведь, чтобы механизмы ловушек сработали, надо было прежде всего обеспечить управление движением животных к этим автоматам. Первобытная кибернетика создала много способов принудительного управления ходом зверей, рыб и даже полетом птиц к ловушкам. В простейшем случае зверей к ним гнали. При этом ловильные автоматы или полуавтоматы были в центре полукольца облавы. Часто самоловы устраивались на заранее прослеженных звериных тропах, идущих, например, к местам водопоя. Для ловли пернатой дичи перевесами, то есть тенетами, сетями в лесах прорубались просеки. В летописях такие ловчие угодья назывались перевесищи.Водоплавающих птиц лавливали ловушками, установленными поперек речных проток. Нередко движение зверей, птиц и рыб к самоловам направлялось особыми ограждениями: загородками, заколами, затворами, заборами, тыном, завалами, засеками, учучами, озами, язами. Порой эти «наводящие» преграды были короткими, а иногда тянулись на многие километры. Даль пишет, что в Сибири «заводи — род плетня на земле с кляпцами для ловли песцов». А под Архангельском заводи — это «тропа, путик в лесу, где ставят силья, силки на зверьков». Впрочем, такие «заводящие» к ловушкам, управляющие ходом крупных животных устройства назывались еще и «путиками» — это была «прямая, прясельная или засечная городьба на большое расстояние, с воротами, по местам которых выкопана яма, прикрытая хворостом; лось или олень, наткнувшись на путик, идет вдоль его, ища прохода, и попадает в яму» (Даль). И, наконец, в древности для информации о ловушках остроумно использовались прямые и обратные связи, существующие между животными и кормом. Но для этого ловцам надо было сначала накопить много тонких наблюдений и знаний, чтобы затем суметь направить к своим ловам ход диких зверей и полет вольных птиц приманками. Ловецкие «сигналы информации» приманки называются принады или привады (от слова приводить) и были не только разнообразны по виду, цвету, запаху, вкусу, но и порой по звуку. Приваду размещали либо внутри ловильного автомата, либо вне его с двух сторон, либо вереницей. Отведав одну лакомую приваду, дичь спешила к другой и тут же по пути попадала в ловушку. Почти всегда употреблялись различные сочетания всех этих способов управления, нацеливания дичи на самоловы. Причем перед творцами первых ловчих автоматов стояли и еще более сложные кибернетические задачи. Ведь надо было не только устремить, увлечь дичину к самоловам, но и предусмотреть, чтобы вся ловчая автоматика не вызвала ни малейших подозрений у животных, обладающих обостренными органами чувств. Иначе дичь, почуяв опасность, могла бы устремиться наоборот от ловушек. Далее древним ловцам приходилось учитывать и вероятность успеха ловли. Именно этим объясняется большое число ловушек с разными уловками на их путиках, ухоженях.Таковы вкратце некоторые проблемы программирования управления и связи на ловецких промыслах, успешно решенные в давние времена нашими предками. И недаром старинные ловцы с гордостью говаривали: «Волк ловит, но и волка ловят!» И не случайно «ловкий» означает находчивый, изобретательный, предприимчивый, искусный...Увы, нам невозможно теперь узнать имена гениальных древнейших изобретателей первых автоматов, как нельзя сказать, кто именно, где и когда изобрел топор, лук и стрелы. Но с уверенностью можно сказать, что большинство их было изобретено не две тысячи, а десять—двадцать тысяч лет назад во времена палеолита. Есть все основания думать, что наши ловушки — плашка, кулемка и многие другие самоловы: давушки, слопцы, пасти и т. д. — это автоматы каменного века, дошедшие до нас из тьмы тысячелетий.Последние открытия в знаменитой Каповой пещере на Урале показали, что и рядом с нашей сибирской тайгой, где до сих пор в ходу эти ловушки, в давние времена жили ловцы, добывавшие мамонтов, зубров в свои первые звероловные устройства.Итак, история автоматики седая, она насчитывает десятки тысяч лет. Древнейшие охотники были мудрыми звероловами. Ружей и пуль даже сотни лет назад не существовало, а луки и стрелы были дороги и малодобычливы. И первобытная ловчая автоматика значительно облегчала жизнь древних людей.Первым философски с позиций марксизма-ленинизма осмыслил значение древнейших автоматов видный советский философ А. Г. Спиркин. В своей монографии «Происхождение сознания» он говорит, что «...одним из величайших достижений техники раннего родового общества, достижений, знаменовавших подлинный триумф коллективного человеческого гения, является изобретение различного рода ловушек для животных... Значение этого новшества также и в том, что оно позволяло одному и тому же человеку приводить в действенное состояние целый ряд орудий и контролировать результаты их действия. Именно в этом заключается большая естественная и социальная роль данной революции в технике».Нет сомнения, что необходимость изобретения всевозможных ловушек содействовала значительному усовершенствованию умственных, творческих способностей первобытных людей.И нельзя не поторопиться со сбором описаний всевозможных, пока бытующих и ныне, простых лесных ловчих автоматов — правнуков автоматики и кибернетики каменного века, что будет иметь большое значение для истории отечественной техники и культуры.