Почему людям надо все крушить, ломать все, что без хозяина, или у чего хозяин далеко? Уезжая из России, она думала, что нигде больше такого не увидит. Но люди везде одинаковые. Москва и Петербург на центральных улицах тоже сверкают, полные лоска, а на окраинах что? Везде будто бы одна глубинка. Так и люди — при встрече выпячивают свои «центральные улицы» и «достопримечательности», а копнешь глубже — и наткнешься на битые стекла.
Девушка отерла рукавом пыльное стекло на двери. Рукав тут же посерел, и Катрин чихнула от пыли.
— Будьте здоровы, — послышалось ей в ответ.
— Спасибо, — она обернулась и увидела субтильного мужчину с громоздким пакетом. Он был одет в плащ, но шел по дождю с непокрытой головой — с волос стекали струи воды. «Без зонта. Непредусмотрительный», — отметила Катрин про себя. — «Рассеянный ли по натуре, или из-за обстоятельств — надо будет уточнять». Он прошел мимо нее в дверь, ведущую на лестницу. Второй этаж — салон Бонне. Третий — сэконд-хенд с вещами для беременных и младенцев. На будущую маму визитер не походил, на типичного посетителя салона — тоже не особо.
— Бордель — следующее здание, — крикнула Катрин ему вслед. Тот сначала приостановился, а потом прибавил шаг. Как неудобно вышло. Может, хочет ребенку одежки прикупить? Заботливый отец. Вот бы и ее папаша был таким…
Топ-топ-топ. Судя по всему, зашел все-таки на второй этаж, в салон. Катрин бросила окурок на землю. А можно ли сорить в пригородах Парижа? Она переворошила в уме все правила поведения для туристов и эмигрантов, которым ее учили, но про мусор не могла вспомнить ни одного.
«Да что со мной? Сорить нельзя нигде».
Девушка наклонилась, чтобы поднять окурок. Он оказался не единственным — только другие намокли, посерели, потому она и не обратила на них внимание сразу. Да уж. Культурная столица мира, Париж. Выпрямившись, Катрин осмотрелась в поисках урны. В поле зрения не было ни одной.
— Чтоб вас, — пробормотала она, бросая свой бычок обратно к остальным. Не в сумку же его класть. — Вот и я теперь немножко свинтус.