Николай Вавилов

Получить визы действительно оказалось невероятно сложно. Посол Франции, у которого побывал Вавилов, сказал неопределенно: если только в Париж — это еще куда бы ни шло, вопрос за месяц можно решить и даже скорее, но поездка на подмандатные территории — дело весьма щепетильное. Да и вообще, зачем профессору, известному ученому ехать в отдаленные провинции, где так неспокойно? Все, что ему нужно, можно легко отыскать в книгах и журналах, которые посол сам берется приобрести. А посещение Сирии и Марокко вообще вряд ли реально.

Однако отступать или сдаваться Вавилов не умел. Он пишет Н. П. Горбунову: «Основная цель поездки — привлечение сортового материала по главнейшим полевым и огородным культурам… Уже немедленно после бедствия в 1921 году, вызванного засухой, возник вопрос о привлечении семенного материала из засушливых земледельческих районов Северной Африки… До сих пор сортовой материал Средиземноморского побережья оставался недоступным нашим опытным учреждениям. Только косвенным путем, через Америку, нам удавалось доставать семенной материал из Африки… Ничтожные затраты, по самому скромнейшему расчету, с полным подавлением личных интересов, я не сомневаюсь, дадут ценнейший практический материал нашему семеноводству».

3 апреля 1926 года — ему же в Кремль: «Глубокоуважаемый Николай Петрович! Я получил извещение, что в выдаче заграничного паспорта на поездку в районы Северной Африки мне отказано по причинам общего порядка. Интересы существа дела, которое призван выполнять наш Институт, позволяют мне просить Вас оказать Ваше авторитетное содействие в получении разрешения моей поездки. Отложить ее на более дальний срок не представляется целесообразным ввиду необходимости быть в этих странах во время созревания хлебов, которое начинается в мае, а кроме того, получение согласия от колониальных властей достать в другой раз будет нелегко и неудобно…»

16 апреля он сообщает в Ташкент Гавриилу Семеновичу Зайцеву: «Когда выеду в Африку, еще не знаю…» И вот 30 мая: «…Писарев остается за директора… Я уезжаю в Средиземье».

Но, увы, выехал только один. И к тому же пока только в Лондон.

Путь в Африку первыми преградили «британские львы»: Вавилов обратился к Даниэлю Холлу за помощью, но ни его хлопоты, ни просьбы ученых Рассела и Дарлингтона, ни письма в министерства и к влиятельным лордам ничего не дали — только пообещали ученому экскурсию в Палестину «ко гробу Господню» да еще на Кипр. Поехал в Париж — полпред Л. Б. Красин сразу сказал, что дело с визами безнадежное, директор Пастеровского института доктор Ру ничем не мог помочь, профессор Безредка — тоже. Обращение в МИД Франции не дало ничего.

Вавилову пришло на ум обратиться к Вильморенам, где в 1914 году он проходил стажировку. Фирма присылала в Ленинград из своих коллекций разные редкости: гибриды земляники, новые сорта картофеля, сахарной свеклы, других культур. Получала семена из СССР. Тесть месье Жака, главы семьи, был директором департамента иностранных дел Франции.

По мнению же директора Лаборатории прикладной ботаники Августа Шевалье решить проблему могло только вмешательство в дело «самой энергичной женщины в мире» — госпожи Жаклин де Вильморен.

По-видимому, при содействии Августа Шевалье маркиза вдруг сама позвонила Вавилову и пригласила отобедать в семейном кругу.

— Без Жака придется, к сожалению, он в отъезде. Будут дети и ваш коллега Август Шевалье.

Она сразу же пригласила гостя в свой кабинет, плотно заставленный высокими шкафами с книгами. Выдвинула ящичек секретера, показала медаль Менделя: «Медаль эту мне присудили в Брюнне. Я сама полсвета объездила, охотясь за семенами, так что понимаю вас, месье Вавилов, как никто иной».

В столовой разговор сразу зашел о происхождении культурных растений, и маркиза, обращаясь к гостю, заметила: знакомство с идеями Вавилова показалось ей весьма интересным. Николай Иванович с тем большим удовольствием преподнес ей недавно вышедший из печати труд — «Центры происхождения культурных растений». И откровенно рассказал о своих трудностях, о желании обследовать земледельческие районы французских территорий в Северной Африке и на Ближнем Востоке, прилегающих к Средиземному морю, а также о том, какие образцы сельскохозяйственных культур надеется там найти.

Маркиза де Вильморен его выслушала внимательно как действительно деловой человек, специалист. Обещала помочь с визами.

— Может, обратиться к самому Пуанкаре? — улыбнулся Вавилов.

— А что? Можно и к Пуанкаре, и к Бриану, — охотно согласилась она. — Для начала я напишу моему близкому другу из министерства иностранных дел.

Через минуту маркиза уже набросала письмо: «Я ручаюсь за Вавилова, как за себя. Он сделал многое для Вильморенов. Исследования его имеют мировое значение. И Франция от них получит не менее других. Дом Вильморенов берет на себя всю ответственность…»