Николай Некрасов

Война коснулась и семьи Некрасова: в сражении при Инкермане муж его сестры, майор Генрих Станиславович Буткевич, был ранен штуцерной пулей и лишился ноги. Обстоятельства его ранения ярко иллюстрируют беспорядки во время Крымской кампании. Суздальский полк, в котором служил Буткевич, участвовал в наступлении на правый фланг английской армии в составе колонны генерал-лейтенанта Федора Ивановича Соймонова. В то время как первый эшелон истекал кровью в рукопашной схватке, Суздальский и Владимирский полки, бывшие во втором эшелоне, из-за отсутствия командования (Соймонов, единственный во всей колонне знакомый с общим планом наступления, был убит в самом начале сражения) до полудня простояли в лощине в резерве, и только в полдень полковник Дельвиг послал их на помощь сражающимся. Владимирский полк атаковал первую батарею неприятеля (атака была отбита англичанами). Суздальскому полку было приказано остановиться, затем он отступил на Инкерманские высоты. Фактически полк Буткевича почти не принимал участия в сражении, однако понес потери от штуцерного огня неприятеля: было ранено и убито 134 человека.

Гнев, жалость, надежды высказывались в письмах и частных разговорах. Выразить эти чувства публично было невозможно. И в 1854 году «Современник», с точки зрения внешнего наблюдателя, продолжает выглядеть тем же явлением застоя, практически игнорирующим трагические события, потрясавшие всё общество. Так, когда Россия вступила в войну с Европой, в февральском номере «Современника» были напечатаны десять стихотворений Фета, ставшего в это время его постоянным автором; в сентябрьском номере, когда пришло известие о поражении при Альме, в журнале печатаются подборка стихотворений А. К. Толстого о любви и природе (в частности, знаменитые «Колокольчики мои…») и повесть Тургенева, как будто в насмешку или с горькой иронией названная «Затишье». Таким образом, публика практически ничего не могла почерпнуть из журнала ни в смысле новостей, ни по части осмысления происходивших событий. Связано это было с запретом всем негосударственным изданиям (за исключением тех, кому такое право было предоставлено лично государем) печатать политические новости, обзоры и аналитику. В 1854 году такой запрет оказался особенно болезненным: «Современник» (как, впрочем, и все остальные журналы) выглядел анахронизмом, чем-то совершенно второстепенным и ненужным для текущей жизни. Это болезненно переживалось Некрасовым и Панаевым, они дважды в течение года подавали прошение разрешить печатать в «Современнике» новости с мест сражений и оба раза получили отказ. Некрасов пытался как-то пробиваться через этот барьер, публиковал материалы о Турции, об истории отношений с нею России, находил темы, косвенно затрагивавшие текущие события. Но всё было тщетно — журнал выглядел ненужным и неинтересным. Это отразилось на его популярности и финансовом положении: подписка к весне резко сократилась, Некрасов сообщал друзьям, что потерял 600 подписчиков, что было очень болезненно.

Внешние события не особо отражаются на жизни «веселой компании» — скорее наоборот, на 1854 год приходится едва ли не пик «чернокнижия», сборищ, совместного сочинения непристойных и просто юмористических стихотворений. Основные члены кружка наконец собираются в Петербурге: освобожденный из ссылки Тургенев, занимающийся изданием Пушкина Анненков, постоянный «душа компании» Дружинин, Боткин, уезжающий в Москву Лонгинов. Некрасов предается этим удовольствиям, охотится — проводит лето в имениях Дружинина и Тургенева. Много играет в карты, о чем опять сообщает Тургеневу. Одновременно он продолжает жаловаться на здоровье (никак не проходит болезнь горла), на периодически накатывающую хандру и злобу. И в творческом отношении этот год небогат (по-прежнему «не до стихов»), однако очень важен — он становится своеобразным подготовительным периодом перед поэтическим взлетом 1855–1856 годов.