Николай Некрасов

Белинский жил тогда в доме купца А. Ф. Лопатина у Аничкова моста, на углу Невского проспекта и Фонтанки, напротив дворца князей Белосельских-Белозерских (по тогдашней нумерации — Невский, 71, Фонтанка, 41–43). Дом Лопатина был расположен недалеко от редакции «Отечественных записок», в нем на четвертом этаже находилась квартира Панаевых, да и сам владелец и редактор журнала А. А. Краевский проживал там же, на третьем этаже. Очевидно, Некрасов часто бывал в этом доме на протяжении 1842 года, когда приходил советоваться с Краевским об издании «Литературной газеты». Белинский в то время, когда у него впервые побывал Некрасов, занимал квартиру «в нижнем этаже… невеселые, довольно серые комнаты».

Позднее, в мае того же года, он переехал в квартиру, которую ранее снимал Краевский, сухую и светлую.

Слово «встреча» в данном случае, конечно, употребляется не буквально. Скорее всего, Белинский и Некрасов встречались и раньше — в редакции, в конторе «Литературной газеты» и «Отечественных записок». Речь идет о встрече как «узнавании», неожиданном или ожидаемом обнаружении близости, заинтересованности друг в друге, начале дружеских отношений. Такая близость возникла быстро — великий критик был, по многочисленным свидетельствам, порывистым, увлекающимся, и Некрасов смог его заинтересовать. С этого момента Белинский становится новым и, наверное, последним, хотя и специфическим, «покровителем» Некрасова. Как и отношения с Полевым и поначалу с Кони, это были отношения учителя и ученика. Белинский, обладавший склонностями и темпераментом учителя жизни, даже больше, чем его «предшественники», нуждался в людях, готовых внимать ему и учиться у него. Таким был Кольцов, скончавшийся в конце 1842 года и оставивший место «ученика» Белинского вакантным. Очевидно, Некрасов выказал готовность занять его.

Но чем Некрасов привлек Белинского? Панаев, человек очень близкий к Белинскому, а впоследствии к Некрасову, замечает: «Литературная деятельность Некрасова до того времени не представляла ничего особенного. Белинский полагал, что Некрасов навсегда останется не более как полезным журнальным сотрудником…» Это, безусловно, верно. Некрасов, несмотря на происходившую с ним эволюцию, особо не выделялся из толпы журналистов и литераторов, примыкавших к «гоголевскому направлению». Может быть, Некрасов отчасти прав, утверждая: «Отзывы мои о книгах обратили внимание Белинского, мысли наши в отзывах отличались замечательным сходством, хотя мои заметки в газете по времени часто предшествовали отзывам Белинского в журнале. Я сблизился с Белинским». Однако скорее всего Некрасов привлек Белинского в первую очередь не как литератор, но как человек, заинтересовал складом личности и судьбой: «Он с каждым днем более сходился с Белинским, рассказывал свои горькие литературные похождения, свои расчеты с редакторами различных журналов…» — вспоминал Панаев.

Самым привлекательным в Некрасове оказались для Белинского не перенесенные бедствия, а способность их преодолеть, способность бороться. Вызвала интерес его предпринимательская жилка, проявившаяся еще в годы бедствий в мелких издательских проектах и подтолкнувшая его в конце 1842-го — начале 1843 года выпускать совместно с издателем Андреем Ивановичем Ивановым сборник «Статейки в стихах без картинок», состоявший из юмористических стихов, сочиненных им самим и второстепенным беллетристом Владимиром Рафаиловичем Зотовым (в то время, когда произошла знаменательная встреча, Некрасов вместе с Зотовым активно рекламировал книжку). Именно практическая сметка Некрасова и его способность добиваться материального успеха, задумывать и доводить до успешного итога литературные предприятия оказались особенно привлекательны для критика. Точно говорит об этом И. И. Панаев:

«Некрасов произвел на Белинского с самого начала очень приятное впечатление. Он полюбил его за его резкий, несколько ожесточенный ум, за те страдания, которые он испытал так рано, добиваясь куска насущного хлеба, и за тот смелый практический взгляд не по летам, который вынес он из своей труженической и страдальческой жизни — и которому Белинский всегда мучительно завидовал. <…> Некрасов пускался перед этим в издание разных мелких литературных сборников, которые постоянно приносили ему небольшой барыш… Но у него уже развивались в голове более обширные литературные предприятия, которые он сообщал Белинскому.

Слушая его, Белинский дивился его сообразительности и сметливости и восклицал обыкновенно:

— Некрасов пойдет далеко… Это не то, что мы… Он наживет себе капиталец!

Ни в одном из своих приятелей Белинский не находил ни малейшего практического элемента и, преувеличивая его в Некрасове, он смотрел на него с каким-то особенным уважением».