Николай Некрасов

В Ледовитом океане
Лодка утлая плывет,
Молодой, пригожей Тане
Парень песенку поет:
«Мы пришли на остров дикой,
Где ни церкви, ни попов,
Зимовать в нужде великой
Здесь привычен зверолов;
Так с тобой, моей голубкой,
Неужли нам розно спать?
Буду я песцовой шубкой,
Буду лаской согревать!»
Хорошо поет, собака,
Убедительно поет!
Но ведь это против брака, —
Не нажить бы нам хлопот?
Оправдаться есть возможность,
Да не спросят — вот беда!
Осторожность! осторожность!
Осторожность, господа!..

Некрасов возобновляет работу над поэмой «О погоде». В этот год им создаются заключительные главы, также построенные как фельетон о петербургских новостях, при этом, с одной стороны, они более приближены к действительным новостям, с другой — более лиричны. В частности, именно в этих главах появляется необычайно поэтический портрет парадного Петербурга, по изящности формулировок в чем-то не уступающий пушкинским описаниям:

…Каждый шаг,
Каждый звук так отчетливо слышен,
Всё свежо, всё эффектно: зимой,
Словно весь посеребренный, пышен
Петербург самобытной красой!
По каналам, что летом зловонны,
Блещет лед, ожидая коньков,
Серебром отливают колонны,
Орнаменты ворот и мостов;
В серебре лошадиные гривы,
Шапки, бороды, брови людей,
И, как бабочек крылья, красивы
Ореолы вокруг фонарей!

Злоба дня всецело захватила Некрасова, но и из нее поэт стремился извлечь проникновенную лирику. Апофеозом его сатиры стал «Балет», написанный в том же году, объединивший две злободневные темы: одну — из жизни образованного общества (разорение дворянства), другую — из народной жизни (рекрутчина). Это попытка Некрасова создать «синтетическую», составную картину российской жизни, где равное внимание уделяется и высшему обществу, и крестьянству: одни ищут, где бы занять денег или взять напрокат драгоценности, которые можно надеть на блестящее представление в театре; другие теряют кормильцев, отправляемых в армию на пятнадцатилетнюю муку. Образ балетного представления, на котором присутствует разоряющаяся знать, является символом ложного, фальшивого искусства, заслоняющего от власть имущих настоящие проблемы русского народа, проблемы страны. Апофеозом этой фальши становится воспроизведение в балете народного танца, пробуждающее у зрителей «патриотические» чувства:

Но явилась в рубахе крестьянской
Петипа — и театр застонал!
Вообще мы наклонны к искусству,
Мы его поощряем, но там,
Где есть пища народному чувству,
Торжество настоящее нам;
Неужели молчать славянину,
Неужели жалеть кулака,
Как Бернарди затянет «Лучину»,
Как пойдет Петипа трепака?..

Высшие классы отделены от народа, от крестьянства своего рода стеной, тем более непроницаемой, что на ней как будто нарисованы ложные подобия мужика, удобные для созерцания правящими классами, создаваемые артистами балета (как «кучерский» армячок, в который одет Ваня в «Железной дороге»). Подлинное искусство воплощает некрасовская Муза, которая не отворачивается от народного горя, не заменяет настоящих мужиков фальшивыми подделками под «народность».

РЕНЕГАТ