Читаем Николай Некрасов полностью

Хвалил Сумароков и общекультурный уровень жителей Ярославля — во всяком случае, сливок его общества: «Посмотрите на здешние собрания, барышни хорошо воспитаны, одеты по тем же журналам, девицы скромны, любезны, мужчины образованны, вежливы. Хотите языков, и услышите разговоры по-французски не хуже ваших. В Ярославле можно забыть о Петербурге и Москве. — В вещах, даже прихотных, нет недостатка, расстояние 240 верст от Москвы и Волга способствуют этому. Стерлядей, других рыб, дичи в изобилии… Забав довольно, бульваров, считая с поперечными, 6, есть театр, играют охотники, приезжие актеры, есть дворянское собрание, клуб, сады. Летом дают в парке у заставы воксалы[10]; там дорожки усыпаны песком, в галерее музыка, танцы; густая зелень освещается плошками, разноцветными фонарями и прогуливаются толпами. Тут качели, разные игры… Осенью, зимою бывают у многих балы…» Имелась в Ярославле и своя газета: официальные «Ярославские губернские ведомости» издавались по инициативе министра финансов Егора Францевича Канкрина с марта 1831 года и до 1838 года оставались единственными провинциальными «ведомостями» в России (публиковались там в основном цены на разнообразные товары, сведения о предприятиях, торговых оборотах ярмарок, объявления о продажах и тому подобная информация). В первый же год издания газета имела более трехсот подписчиков (среди которых был, кстати, Сергей Сергеевич Некрасов). При этом, однако, еще в 1835 году ярославский житель жаловался, что в городе «нет общественной библиотеки, нет литературной газеты, нет постоянного спектакля».

Таким был Ярославль, провинциальный, но культурный и тянувшийся за столицей, богомольный и прагматический, временами наводящий уныние, временами веселый, чрезмерно просторный на взгляд иностранца, но скорее уютный для русского человека, — город, в котором Некрасову предстояло провести почти четыре года. Ходить по широким мощеным и немощеным улицам, смотреть на кипящую на воде и на пристани торговую жизнь, заходить в лавки, глазеть на гуляющих по набережной и на бульварах, посещать праздники, любоваться видом стрелки Волги и Которосли. Но всё-таки основное время должно было принадлежать гимназии. Мальчиков Некрасовых — Андрея и Николая — привезли в Ярославль в июле, до начала учебного года, поскольку им потребовалась подготовка к вступительным экзаменам в гимназию — видимо, те знания, которые были получены дома, не давали уверенности, что они легко поступят. В результате экзамены были сданы успешно, и оба брата поступили в первый класс. Поселились под присмотром крепостного дядьки на Вознесенской улице недалеко от самой гимназии.

Первым делом необходимо было пошить форму. Замечательный исследователь жизни и творчества Некрасова Владислав Евгеньевич Евгеньев-Максимов так описывает ее: «С 1826 по 1834 год, то есть и в течение первых двух лет пребывания Некрасова в гимназии, форменная одежда состояла из сюртука и мундира синих, однобортных, с белыми гладкими пуговицами и малиновым воротником, а также из фуражки синей с малиновым же околышем. В 1834 году форма подверглась изменениям, состоявшим в том, что однобортные сюртуки были заменены двубортными, малиновые воротники красными, а белые гладкие пуговицы желтыми гербовыми». Одноклассник поэта Михаил Николаевич Горошков вспоминал: «Наружность Некрасова помню до сих пор хорошо, как живой стоит он передо мной: коренастый, небольшого роста, красивый по наружности, остриженный, в своем форменном однобортном со светлыми пуговицами и с красным воротником сюртуке».

Учебное заведение, в котором будущий поэт получал знания, не представляло собой ничего выдающегося. Порфирий Иванович Мизинов, преподававший в ярославской гимназии в 1880—1890-е годы, реконструировал ее облик того времени, когда в ней учился Некрасов:

«Ярославская гимназия помещалась в собственном двухэтажном каменном доме, стоявшем на месте нынешних Спасских казарм. На вывеске золотыми литерами были изображены слова: «Губернская гимназия».

Двор гимназический не предназначался для ученических прогулок в перемены, потому что, по воспоминаниям Горошкова, перемены были небольшие, такие, что учителя едва могли сменить один другого. В некоторые, например в царские[11], дни гимназический дом принимал торжественный, блестящий вид: канцелярская комната, директорские «камеры», «камеры классические» в эти дни освещались по окнам сальными свечками, по тротуарам горели десятками плошки.

В каждом классе, кроме длинных ученических парт, на которых сидело по нескольку учеников, помещался запиравшийся замком учительский стол и около березовый стул для учителя; в классах были с приделанными к ним ящиками классные доски, мел с которых стирался постоянно «фризом», или сукном; кроме этих больших досок, в классах для некоторых уроков (напр., латинского) были сделаны еще добавочные малые доски.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии