Николай II: жизнь и смерть

Начальник охраны — с царем. Стрелки («хорошие стрелки», как их зовет Николай) получают от Семьи бесконечные подарки, большинство в охране — «хорошие стрелки». Дочь доктора Боткина совершенно определенно пишет: «В эти месяцы (то есть с августа до Октябрьского переворота. — Авт.) семья могла бежать». И охрана, безусловно, помогла бы им.

Тихий Тобольск, влияние архиепископа Гермогена — все должно было способствовать успеху бегства.

Возможно, Керенский и посылал их в Тобольск с тайной мыслью создать им условия для освобождения (как бы их бегство упростило его жизнь!). Может быть, оттого он избрал добродушнейшего Панкратова надзирать за Семьей.

И все-таки они не бежали. Но почему?

Заместителем Кобылинского в охране был некто капитан Аксюта. Он заведовал хозяйством всего отряда — личность весьма заметная. Когда случится Октябрьский переворот и в газетах появятся сведения о возможном освобождении царя, «Известия» опубликуют ответ из Тобольска — где от имени стрелков охраны письмо подпишет капитан Аксюта (7 ноября 1917 года).

Через два года, в разгар гражданской войны, в 1919 году, белый офицер граф Мстислав Гудович был проездом в заштатном городе Ейске.

Здесь, в Ейске, граф Гудович увидел знакомое лицо. Это и был капитан Аксюта, с которым граф был знаком еще по службе в Царском Селе.

Аксюта пригласил его на ночлег в свой дом и всю ночь рассказывал графу о житье Царской Семьи в Тобольске. Подробно описал Аксюта и всю историю отъезда Царской Семьи из Тобольска. И как перед отъездом они передали ему: царица — жемчужное ожерелье и бриллианты, а Государь — свою шашку. Вещи эти Аксюта спрятал в окрестностях Тобольска в тайнике. Об этом тайнике знают теперь только двое: он сам и генерал Деникин, которому он все рассказал на дознании (Аксюта был арестован по возвращении из Тобольска, его обвинили в большевизме, но выпустили, не найдя за ним никакой вины).

Этот ночной рассказ Аксюты мы можем проверить — по дневнику царя.

2(15) апреля 1918 года, незадолго до отъезда царя из Тобольска, в доме был обыск, и результаты этого обыска царь записал в дневнике:

«2 апреля. Утром комендант с комиссией из офицеров и двух стрелков обходил часть помещений нашего дома, результатом этого „обыска“ было отнятие шашек у Вали и Жильяра, а у меня кинжала…»

Но как и князь Долгоруков и даже месье Жильяр, царь, конечно же, взял с собой гордость военного — шашку. Но у него шашку не отняли. Значит, кто-то его предупредил об обыске и кому-то он отдал ее на сохранение. И этот кто-то, видимо, действительно был капитан Аксюта.

Но безнадежно далек южный городок Ейск от затерянного в сибирских пространствах Тобольска. И вряд ли в кровавом месиве гражданской войны кому-то из двух посвященных удалось достичь тайника…

Итак, мы можем доверять свидетельствам капитана Аксюты. Вот почему так интересен его ответ на важнейший вопрос, который задает ему Гудович: «Почему вы не дали возможности бежать Государю?»

Аксюта отвечает, что у них с полковником Кобылин-ским был проект освободить Государя, но тот отказался, сказав: «В такое тяжелое время, переживаемое Россией, ни один русский не должен покидать Россию. И я не собираюсь куда-либо бежать и буду ожидать здесь своей участи…»

Отражение тех же мыслей мы найдем в «Воспоминаниях» Панкратова, где он рассказывает о беседе с одной из великих княжон:

«— Папа читал вчера в газетах, что нас вышлют за границу, как только соберут Учредительное собрание. Это правда?

— Мало ли что пишут в наших газетах!

— Нет-нет. Папа говорит — мы лучше в России останемся. Пусть нас сошлют подальше в Сибирь».

Что же Аликс?

Неужели она смирилась, «Шпицбубе» — вечная забияка? Никогда! Тысячу раз — никогда. Но она не собирается бежать, как несчастная арестантка — из милости охраны. Она продолжает верить в освобождение Народом и Армией. Она по-прежнему живет мечтами и собирается бежать в окружении «300 офицеров»!

Она рассказывает Жильяру об этих 300 офицерах, которые собрались в Тюмени и готовятся их освободить.

Этот миф был создан… «Святым чертом». Да, уже за гробом он опять сумел обмануть ее.

Осенью в Тобольске появился Борис Соловьев. Он был послан Вырубовой и приехал вслед за ними…

«СКУКА ЗЕЛЕНАЯ» (ЦАРЬ ИГРАЕТ ЧЕХОВА)

Но вернемся к дневнику Николая.

Тянется, тянется время… Долгожданное вино, прибывшее из Царского Села, вылили из бочек на пристани. (Как мухи на сладкое, слетелись на пристань серые шинельки, заслышав о вине. И, боясь «визита» солдатиков в Дом Свободы и чтобы не было кривотолков, повелел Панкратов все вино уничтожить…) Из дневника:

«Было решено все вино вылить в Иртыш… Отъезд телеги с ящиками вина, на которых сидел помощник комиссара с топором в руках… мы видели из окон перед чаем».

Тогда же случилась и неудачная попытка генерала Лавра Корнилова свергнуть в Петрограде правительство Керенского, захватить власть: «5 сентября… Видно в Петрограде неразбериха большая… По-видимому из предприятия генерала Корнилова ничего не вышло…»

В заточении эти события соразмерны, разве что огорчение от потери вина больше.