Читаем Николай II: жизнь и смерть полностью

«Покажи-ка, олимпиец (тем летом Дмитрий участвовал в Олимпийских играх в Стокгольме. — Авт.), — обратился к Дмитрию великий князь Кирилл Владимирович, — как нужно прыгать!» И Дмитрий тотчас играючи перемахнул на лошади через высокую изгородь…

В лесу, где стоял царский поезд, он галопом въехал на насыпь к вагону… В окно, улыбаясь, смотрела Аликс. И Ольга…

И вдруг помолвка расстраивается. За кулисами разрыва — та же улыбающаяся Аликс. Она не захотела Дмитрия.

Вместо Дмитрия она подыскивает дочери другую партию: румынский наследный принц. С конца мая 1914 года при дворе разносится слух о предстоящем обручении.

Но, как когда-то ее отец, Ольга верна чувству. Еще до поездки в Румынию она придумала патриотическое оправдание: «Я русская и хочу остаться русской».

Но помолвка должна состояться — и на императорской яхте «Штандарт» Семья подплывает к Констанце.

Торжественная встреча на пристани, вечером официальный обед. Ольга сидит рядом с принцем и с обычной деликатной приветливостью беседует с ним. В это время остальные великие княжны демонстрируют смертельную скуку.

Да, роли были распределены — и сестры их хорошо сыграли. На следующее утро о сватовстве уже не говорили.

Но появляется еще один жених — и тоже шалопай, и тоже кутила — Борис, один из Владимировичей. Он много старше Ольги.

«Мысль о Борисе мне слишком несимпатична, — пишет Аликс Николаю, — и я уверена, что наша дочь никогда не согласится выйти за него замуж».

Ольга не согласилась. Она ждет другого. Она выполнила волю матери, но все-таки ждет Дмитрия. Как когда-то ее отец, выполняя волю Александра, ждал Аликс.

Но Аликс по-прежнему не дает согласия. И наступают размолвки.

«Такое полное одиночество: у детей при всей их любви все-таки совсем другие идеи. И они редко понимают мою точку зрения, — все чаще жалуется Николаю Аликс в письмах, — Ольга все время не в духе. Она не довольна, что надо одеться прилично для лазарета, а не быть в форме сестры… С ней все делается труднее из-за ее настроения».

Почему императрица не захотела брака с Дмитрием? Мечтала увидеть старшую дочь королевой? Или уже тогда в нервной царице поселилось ужасное предчувствие и она решила во что бы то ни стало удалить старшую дочь из страны? Но как бы то ни было, брак с Дмитрием не мог состояться. Потому что великий князь посмел выступить против мужика по имени Григорий Распутин.

<p>ГЛАВА 6. «Странно думается при мысли, что мне минуло 45 лет…»</p>

(Дневник благополучного монарха) Но вернемся в его дневник — в предвоенные, последние идиллические годы мирной Европы.

Семья и королевская Европа жили своей особой жизнью. Они навещали друг друга, переписывались, вступали в браки между собой. Эти люди, у которых были длиннейшие титулы, друг для друга были — Джорджи и Ники, Вилли, Аликс и Минни — просто сестры, тети, братья, дяди, отцы и дети.

Я листаю его дневник: хроника светской жизни королевских семейств.

1908 год — приезжает шведский король. (Во время его приема Николай демонстративно не представил ему Витте — это был привет от Аликс ненавистному графу. Цельная натура, она могла только любить или ненавидеть — графа Витте она ненавидела.) Встреча с французским президентом Фальером, с английским королем Эдуардом VII.

И опять Петергоф, и опять приехала в гости королевская чета — новые король и королева Дании (дядя Николая стал датским королем). На торжественном обеде императрица-мать не преминула показать власть, точнее, то, что осталось у нее от власти. По ее просьбе все тот же граф Витте был посажен рядом с большим столом, где сидели обе Семьи. Это был ответ Аликс.

Продолжалась ярмарка тщеславия: в конце июля «Штандарт» ушел во Францию, а потом в Англию — ответный визит Эдуарду VII.

И опять Крым, Ливадийский дворец. И оттуда, из Крыма, царь уехал к итальянскому королю.

Накануне этой разлуки Аликс сидела с Подругой в ливадийском парке. И Подруга услышала знакомый посвист… И, как всегда при этом звуке, Аликс вскочила со скамейки, зардевшись, как девочка, и, покраснев, сказала: «Это он меня зовет». И поспешила, побежала… Все — как когда-то в 1894 году.

Но был уже 1909 год.

На обратном пути Николай сделал круг по Европе (чтобы не заезжать в Австрию). Так он выразил протест австрийскому императору против присоединения к Австрии Боснии и Герцеговины. Этот жест широко отметили газеты мира — и в нем уже звучала прелюдия будущей мировой войны.

И опять приезжали короли. Болгарский царь Фердинанд, потом сербский король…

Умер великий князь Михаил Николаевич, отец ближайших его друзей Михайловичей. Уже уходили люди его юности.

Умер Иоанн Кронштадтский. Его пророчества, его чудотворства были известны всей России. Он не был ни схимником, ни монахом, он не отказался от семейной жизни, но народ почитал его как святого. Умер единственный человек, который мог бы противостоять Распутину…

Перейти на страницу:

Все книги серии Загадки жизни и смерти

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза