Николай II и Александра Федоровна. Любовь, победившая смерть

Обедали не спеша, в дороге ведь торопиться некуда. Завтрак ли, обед ли, ужин ли – все помогает коротать время. В вагоне тепло, уютно. Вот дворецкий принес очередное блюдо – гурьевскую кашу.

Часы пробили два раза. Дорога на отрезке между станциями Тарановка и Борки пошла под уклон, за окном, слева по ходу движения, потянулась балка. Поезд мчался на высокой по тем временам скорости – 68 км/час – на высоте около пяти сажень, то есть более десяти метров. Состав тянули два мощных паровоза, для которых поезд из пятнадцати вагонов был вполне посильной ношей.

И вот на 277-й версте пути ровно в 14 часов 10 минут, именно в тот момент, когда поезд вышел на насыпь, пролегающую через глубокую балку, раздался страшный грохот, вагон содрогнулся, пол ушел из-под ног сидевших за столом членов царской семьи, и все они, прямо на ковре, что был под ними, рухнули на шпалы железнодорожного полотна, а вагонная крыша обрушилась сверху, грозя стереть всех в порошок. Спасло лишь то, что колесные пары полезли друг на друга, и крыша одним концом упала на них, образовав некоторую полость над головами людей. Правда, остановилась она буквально в считаных сантиметрах.

А вокруг все грохотало – это уцелевшие вагоны лезли на разрушенные, разворачиваясь перпендикулярно к ходу движения или слетая под откос.

Император Александр Александрович, мгновенно оценив смертельную для супруги и детей опасность, не растерялся. Он собрал все свои недюжинные силы, которые умножились значительно от сознания того, что произойдет через минуты, и поднял на плечи часть крыши, что позволило покинуть ловушку супруге и детям.

Лучше кого бы то ни было рассказала о тех минутах в письме к своему брату, греческому королю Георгу I, императрица Мария Федоровна:

«Невозможно представить, что это был за ужасающий момент, когда мы вдруг почувствовали рядом с собой дыхание смерти, но и в тот же момент ощутили величие и силу Господа, когда Он простер над нами свою защитную руку…

Это было такое чудесное чувство, которое я никогда не забуду, как и то чувство блаженства, которое я испытала, увидав, наконец, моего любимого Сашу (императора Александра III. – Н.Ш.) и всех детей целыми и невредимыми, появляющимися из руин друг за другом.

Крушение поезда у станции Борки

Действительно, это было как воскрешение из мертвых. В тот момент, когда я поднималась, я никого из них не видела, и такое чувство отчаяния овладело мною, что это трудно передать.

…Как раз в тот самый момент, когда мы завтракали, нас было 20 человек, мы почувствовали сильный толчок и сразу за ним второй, после которого мы все оказались на полу, и все вокруг нас зашаталось и стало падать и рушиться. Все падало и трещало, как в Судный день. В последнюю секунду я видела еще Сашу, который находился напротив меня за узким столом и который потом рухнул вниз… В этот момент я инстинктивно закрыла глаза, чтобы в них не попали осколки стекла и всего того, что сыпалось отовсюду.

…Все грохотало и скрежетало, и потом вдруг воцарилась такая мертвая тишина, как будто в живых никого не осталось.

…Это был самый ужасный момент в моей жизни, когда я поняла, что жива, но что около меня нет никого из моих близких. Ах! Это было очень страшно!

…Потом вдруг я увидела мою милую маленькую Ксению, появившуюся из-под крыши немножко поодаль с моей стороны. Затем появился Георгий, который уже с крыши кричал мне: “Миша тоже здесь!” и, наконец, появился Саша, которого я заключила в свои объятья… За Сашей появился Ники, и кто-то крикнул мне, что Baby (Ольга) целая и невредимая, так что я от всей души и от всего сердца могла поблагодарить Нашего Господа за его щедрую милость и милосердие, за то, что Он сохранил мне всех живыми, не потеряв с их голов ни единого волоса!

Подумай только, одна лишь бедная маленькая Ольга была выброшена из своего вагона, и она упала вниз с высокой насыпи…

Но какую скорбь и ужас испытали мы, увидев множество убитых и раненых, наших дорогих и преданных нам людей.

Душераздирающе было слышать крики и стоны и не быть в состоянии помочь им или просто укрыть их от холода, так как у нас самих ничего не осталось!

Все они были очень трогательны, особенно когда, несмотря на свои страдания, они, прежде всего, спрашивали: “Спасен ли Государь?” – и потом, крестясь, говорили: “Слава Богу, тогда все в порядке!” Я никогда не видела ничего более трогательного. Эта любовь и всепоглощающая вера в Бога действительно поражала и являлась примером для всех.

Мой дорогой пожилой казак, который был около меня в течение 22 лет, был раздавлен и совершенно неузнаваем, так как у него не было половины головы. Также погибли и Сашины юные егеря, которых ты, наверное, помнишь, как и все те бедняги, кто находился в вагоне, который ехал перед вагоном-рестораном. Этот вагон был полностью разбит в щепки, и остался только маленький кусочек стены!