Николай II

Его отец великий князь Владимир Александрович в знак протеста подал в отставку с должности главнокомандующего войсками Петербургского военного округа. Салон Марии Павловны, матери Кирилла, стал центром великокняжеской оппозиции. Забегая вперед, скажем, что царь лишь в 1910 г. частично простил Кирилла и разрешил вернуться в Россию. Прилагательное «частично» тут очень важно. Царь признал законным брак Кирилла. Виктория Мелита стала великой княгиней Викторией Федоровной. Но своей резолюции от 15 января 1907 г., где сказано: «Признать брак Вел. Кн. Кирилла Владимировича я не могу. Великий Князь и могущее произойти от него потомство лишаются прав на престолонаследие», царь не отменил.

Кстати, великий князь Кирилл должен быть устранен от престолонаследия и по другим статьям Свода основных государственных законов. Так, например, Виктория Мелита лишь спустя несколько лет после брака приняла православие и т. п.[90] Другой вопрос, что Николай II в 1910 г. определил официально и публично статус великого князя Кирилла, чем вызвал позже многочисленные споры и кривотолки «кирилловцев» и их противников в эмиграции.

С началом Первой мировой войны великий князь Кирилл был назначен командующим Гвардейским (морским) экипажем. Участвовать в боевых действиях и даже плавать на кораблях великий князь Кирилл боялся после того, как он вместе с вице-адмиралом Макаровым взорвался на броненосце «Петропавловск» в Порт-Артуре. Макаров погиб, а Кирилл Владимирович выплыл, что дало повод флотским острякам шутить, что «золото тонет, а г… обязательно всплывет».

Недовольные своей родней Николай и Александра обратились к…охранке. Слежку за своими родственниками эпизодически вели и другие русские цари, но Николай ввел тотальную систему слежки. Как уже говорилось, черный кабинет перлюстрировал всю без исключения переписку семьи Романовых. Причем с 1896 по 1915 г. выдержки из перлюстрированных писем доставляли только Николаю II, ас 1915 г. по указанию С. П. Белецкого аналогичную информацию независимо от царя стала получать и Александра.

Ранее прерогатива руководства наружным наблюдением за членами императорской фамилии принадлежала исключительно императору, но в ходе войны сама императрица начинает отдавать приказы о слежке за тем или иным великим князем. Ее приказы были незаконны, тем не менее строжайше выполнялись. Тот же Белецкий в своих мемуарах писал, что когда великий князь Михаил Александрович после пребывания на фронте приехал с супругой в Гатчину, Александра потребовала начать слежку за Михаилом, Натальей и их близкими знакомыми. Все сведения о Михаиле и его окружении немедленно сообщались Вырубовой для передачи императрице.

В конце 1916 г. великий князь Николай Михайлович в своем кругу заявил, что он не желает целовать руку императрице после Распутина. Об этом немедленно доложили Александре, и князь тут же был отправлен в ссылку в свое малороссийское имение. Атмосфера тотальной слежки раздражала семейство Романовых.

9 марта 1917 г. великий князь Кирилл Владимирович дал интервью газете «Биржевые ведомости»: «Разве я был спокоен хоть минуту, что, разговаривая с близким человеком, меня не подслушивают?»

Разумеется, главной причиной конфликта в августейшей фамилии было наследование престола. Ведь фактически все 23-летнее царствование Николая II страна не имела нормального наследника престола. Рождение долгожданного Алексея было величайшей радостью царственной четы, но это не только не улучшило, а, наоборот, резко ухудшило отношения с родственниками. После рождения Алексея Николай и Александра существенно сокращают общение с родственниками. Болезнь Алексея скрывают от всей августейшей фамилии, включая и бабушку. Смысл сокрытия болезни не поддается логическому объяснению. Разве что как синдром забеременевшей гимназистки — само рассосется. Но царю с царицей было хорошо известно, что гемофилия еще ни у кого не рассосалась.

Первые четыре года августейшая родня гадала, что происходит с Алексеем, но к 1908 г. его болезнь стала «секретом Полишинеля». Никто из родственников не сомневался, что Алексею не придется царствовать. Тогда кто? Браки Михаила Александровича и Кирилла Владимировича формально лишали их права на престолонаследие. Но официально об этом объявлено не было. Их имена по-прежнему стоят на первых листах «Придворного календаря» и других официальных изданий. А народ, да и значительная часть образованного общества не могли разобраться в тонкостях придворных взаимоотношений. Николай II всю жизнь как огня боялся публичных разговоров на тему престолонаследия и предпочитал положение неопределенности в данном вопросе. В результате чуть ли нс десяток великих князей мысленно примеряли на себя шапку Мономаха.