Николай II

Спас положение один из депутатов-социалистов — Александр Керенский, который бросился навстречу демонстрантам и приветствовал их от имени Думы. В его присутствии они совершили первый революционный акт, создав без всякого на то разрешения «Комитет по восстановлению порядка и отношениям с учреждениями и отдельными лицами», само название которого говорило о его программе. В то же самое время в одном из крыльев дворца другие депутаты-социалисты создали с руководителями подпольных организаций Совет, состоявший из представителей профессиональных союзов, кооперативного движения, партий эсеров, меньшевиков и большевиков, а также анархистских организаций. Меньшевик Чхеидзе, избранный председателем, и Керенский — его заместителем поддерживали связь между Комитетом и Советом. На следующий день они создали Временное правительство, законность которого подтвердил Совет. В правительство вошли князь Львов от «Союза земств», ставший его председателем, Гучков, Милюков и Керенский. Родзянко в него не вошел; как председатель Думы, он пытался установить, что происходит в Ставке и, главное, как поступит царь.

Столица была полностью охвачена революцией, и не было ясности, что стало с правительством. Один из свидетелей рассказывает, что, когда в ночь на 27 февраля, в разгар стрельбы, в Мариинском дворце, где находилось правительство, вновь вспыхнул погасший свет, военного министра Беляева обнаружили под столом. Таков был охвативший всех страх, и особенно тех, кто создал Совет или образовал Временное правительство. Всем помнился прецедент 1848 года, когда австрийский император позволил революционерам стать хозяевами положения в Вене, а затем подавил восстание. В Петрограде страх объединил всех «классовых врагов» — страх перед постоянно собирающимися толпами, перед людьми, державшими палец на спусковом крючке, но, так же как и они, дрожавшими в страхе перед репрессиями, которые могли оказаться беспощадными. Циркулировали самые различные слухи: генерала Алексеева назначили председателем Совета министров, царь выехал в столицу, чтобы подавить восстание, великий князь Николай Николаевич снова стал генералиссимусом и комендантом Петропавловской крепости. Все интересовались тем, как откликнутся на события на фронте и что попытается сделать царь.

«Мы кончены», — шепчет Гриневич, представитель профессиональных союзов и член Совета, на ухо Суханову, другому члену Совета.

«Теперь нас ждет виселица…» — думает Пешехонов, один из депутатов Совета, поднимаясь по ступеням Таврического дворца.

Реакция Николая II

Что касается Николая II, то он, приехав в Могилёв в четверг, 23 февраля, — в тот день, когда выступили работницы, — не знал о том, что произошло в Петербурге. Он ответил на письмо, которое Александра передала ему в момент его отъезда: «Ты пишешь о том, чтобы быть твердым повелителем, это совершенно верно. Будь уверена, я не забываю, но вовсе не нужно ежеминутно огрызаться на людей направо и налево. Спокойного резкого замечания или ответа очень часто совершенно достаточно, чтобы указать тому или другому его место».

«Мой мозг отдыхает здесь — ни министров, ни хлопотливых вопросов, требующих обдумывания… Сердце страдает от разлуки. Я ненавижу эту разлуку, особенно в такое время! Я буду недолго в отсутствии…»

24 февраля, на второй день событий, он по-прежнему не знает ничего о демонстрациях и узнает о них лишь из письма жены от 24 февраля, где она извещает его о выступлении Керенского в Думе: «Я надеюсь, что Кедринского[24] из Думы повесят за его ужасную речь — это необходимо (военный закон, военное время), и это будет примером».

Но вот Ставка и царь официально извещены о беспорядках в Петрограде. Генерал Хабалов направил Алексееву подробное сообщение о первых днях мятежа, а министр внутренних дел Протопопов дал телеграмму дворцовому коменданту Воейкову, который обычно ездил вместе с царем и находился с ним в одном вагоне, о том, что события носят хаотический характер и что «принимаются решительные меры для подавления беспорядков». Генеральный штаб и царь реагировали на сообщения аналогичным образом: первый отдал распоряжение командующему Северным фронтом сделать все возможное для ускорения прибытия надежных войск — «от этого зависит наше будущее». Николай II направил телеграфом Хабалову приказ «завтра же прекратить в столице беспорядки».

Эта телеграмма, которая так поразила генерала Хабалова, не вызвала особой обеспокоенности у царя. «Государь казался взволнованным, но сегодня у него радостный вид», — отмечал генерал Лукомский. В дневнике Николая за 25 и 26 февраля ничего не говорится о событиях, и Николай пишет жене: «Я надеюсь, что Хабалов сумеет быстро остановить эти уличные беспорядки. Протопопов должен дать ему ясные и определенные инструкции. Только бы старый Голицын не потерял голову!» Его гораздо больше беспокоит здоровье детей, заболевших гриппом, и он пишет, что вернется в Царское Село через два дня.