Николай II

Пройдут многие годы, и будет опубликована фундаментальная биография Георга V, написанная Гарольдом Николсоном, где, опираясь на конфиденциальные правительственные документы, автор расскажет, что уже к началу апреля 1917 года «предложение о предоставлении убежища в Англии царю и его семье стало достоянием гласности. В левых кругах Палаты Общин и в прессе поднялся возмущенный крик. Король, которого несправедливо сочли его инициатором, получил немало оскорбительных писем. Георг V понял, что правительство не в полной мере предусмотрело все возможные осложнения. 10 апреля он дал указание лорду Стэнфордхему (личному секретарю. — А. Б.) предложить премьер-министру, учитывая очевидное негативное отношение общественности, информировать русское правительство, что правительство Его Величества вынуждено взять обратно данное им ранее согласие».

Английский посол сэр Джордж Бьюкенен в своих мемуарах будет это лукаво отрицать, заметив, что «наше предложение оставалось в силе и никогда не пересматривалось». Но уже после смерти дипломата его дочь Мэриэл написала о шоке, который испытал ее отец, узнав, что правительство отменило приглашение, сделанное членам императорской семьи 10 марта. И далее она сообщила следующее: «После выхода в отставку мой отец намеревался раскрыть правду, однако министерство иностранных дел уведомило его, что он потеряет пенсию, если сделает это». Сэр Джордж, чьи личные средства были весьма ограничены, не решился идти против воли правительства. Всю вину за случившееся дочь посла возлагала лично на Ллойд Джорджа.

Министр юстиции, а затем глава Временного правительства Александр Керенский в эмиграции не раз размышлял о причинах гибели Романовых, стараясь всячески себя дистанцировать от их трагической участи. В своих мемуарах он писал: «Уже летом, когда оставление царской семьи в Царском Селе сделалось совершенно невозможным, мы, Временное Правительство, получили категорическое официальное заявление о том, что до окончания войны въезд бывшего монарха и его семьи в пределы Британской империи невозможен». Именно тогда был подписан приговор Николаю II и его близким. Крикливые левые одержали победу не только в Петрограде, но и в Лондоне. Речь шла теперь лишь о времени и месте уничтожения бывшего царя. Затем наступит черед и всех остальных. Кровавое колесо истории XX века ускоряло свой разбег. Романовы были первыми в ряду обреченных. Они должны были погибнуть все. Но счастливое сцепление обстоятельств помогло части династии уцелеть наперекор беспощадному року.

Глава 27 ПОСЛЕ КРУШЕНИЯ

Подписав манифест об отречении, ночью 3 марта, Николай II отправился в Могилев, чтобы попрощаться с армией. В этом он видел свой последний долг, который ему непременно надлежало исполнить. Хотя Николай II имел возможность поехать в Царское, к дорогим своим, он превозмог личные желания и отправился туда, где его ничего хорошего ждать не могло. В дороге не было никаких инцидентов, и два поезда, «собственный Его Величества» и «свитский», двигались без помех, делая лишь короткие остановки. На станциях иногда собиралась публика и молча смотрела на уходившие куда-то синие вагоны с золотыми орлами. С дороги Николай Александрович послал телеграмму брату Михаилу, прося его простить за тяжелую ношу, которую передал ему. Сопровождающие лица, еще до конца не осознававшие все происшедшее, жадно ловили каждый взгляд, каждый жест бывшего царя, стараясь понять его состояние. Николай Александрович внешне был спокоен, ничем не выказывал свои мысли и чувства, но из коротких реплик и обмолвок приближенные поняли, что решение, принятое царем в Пскове, твердое и окончательное.

Уже было темно, когда поезд прибыл на платформу Могилева. Царь зафиксировал время: 8 часов 20 минут вечера. Высокие электрические фонари освещали группу встречающих во главе с начальником штаба М. В. Алексеевым. Генерал отдал честь, поверженный монарх подошел, протянул руку, задал два-три коротких вопроса, и затем отправились к автомобилям. Через полчаса бывший царь находился уже в своих комнатах в губернаторском доме. Здесь все оставалось на прежних местах. Прошло всего несколько минут, и в дверь постучали. Пришел генерал Алексеев и сообщил последние новости из Петрограда. Выяснилось, что брат Михаил также отрекся от прав на престол и заявил, что вопрос об устройстве России должно решать Учредительное собрание. Николай Александрович был обескуражен и вечером записал в дневнике: «Бог знает, кто его надоумил подписать такую гадость». Россия теперь не имеет верховной власти! Что ее ожидает? Родзянко сообщил Алексееву, что в Петрограде наступило успокоение: дай-то Бог! Может быть, самое страшное уже позади!