Николай II

Шепот зеркал

Зеркала в тиши печальной

Зимнего дворца,

Отражают взгляд нахальный

Бритого лица.

В каждом зале, безразлично,

В каждом уголке,

На свое глядит величье

Некто в пиджаке.

И, предавшись ослепленью,

Мнит герой страны,

Что в покорном преклоненье

Пасть пред ним должны.

Что дорога славы пышной

Перед ним легла,

Но в ответ ему чуть слышно

Шепчут зеркала:

«Что твои пустые речи,

Дерзостный пришлец,

Торжеством былых столетий

Защищен дворец.

Славна сила и нетленна

Царственных теней.

Не прогонит гость мгновенный

Вековых гостей…

Брось! Забудь, пока не поздно,

О венце царя,

Встанет скоро, встанет грозно

Желтая заря».

Так, свидетели былого,

Чуть настанет мгла —

О грядущей правде слово

Шепчут зеркала.

Тобольск, 1917.

И еще: для Николая Панкратов – типичный штатский, осмелившийся руководить солдатами. Николай, как истинный гвардеец, не жаловал людей без военной выправки.

Вот почему он так и остался для него – «маленьким человеком».

И солдаты охраны, вслед за Николаем, презирали добрейшего комиссара. Практически солдаты подчинялись в это время только полковнику Кобылинскому.

Полковник Кобылинский был назначен комендантом в Царское Село генералом Корниловым. Кобылинский зарекомендовал себя преданным сторонником Февральской революции и Думы.

Но за это время полковник очень изменился. Нет-нет, он старался исполнять свой долг, но… странное очарование Николая… его мягкость, деликатность… и эти прелестные девочки, и беззащитная в своей надменности несчастная императрица… Таков теперь для полковника портрет этой Семьи. И он все больше начинает ощущать – ответственность за их судьбу.

«Я отдал вам самое дорогое, Ваше Величество, мою честь», – с полным правом он скажет Николаю в конце своего пребывания рядом с Семьей. Полковник становится самым близким человеком к Николаю и Семье.

Итак, в тихом городке, где единственной военной силой были эти 330 стрелков, охранявших Семью, их командир – всей душой на стороне царя.

И вот здесь возникает одна из загадок.

Начальник охраны – с царем. Стрелки («хорошие стрелки», как их зовет Николай) получают от Семьи бесконечные подарки, большинство в охране – «хорошие стрелки». Дочь доктора Боткина совершенно определенно пишет: «В эти месяцы (то есть с августа до Октябрьского переворота. – Э.Р.) семья могла бежать». И охрана, безусловно, помогла бы им.

Тихий Тобольск, влияние архиепископа Гермогена – все должно было способствовать успеху бегства.

Возможно, Керенский и посылал их в Тобольск с тайной мыслью создать им условия для освобождения (как бы их бегство упростило его жизнь!). Может быть, оттого он избрал добродушнейшего Панкратова надзирать за Семьей.

И все-таки они не бежали. Но почему?