Николай II

«17 ноября 1905 года

Царское Село

Милая дорогая мама!

Еще одна тяжелая неделя прошла. Крестьянские беспорядки продолжаются, в одних местах они кончаются, а в новых местностях начинаются. Их трудно остановить потому, что не хватает войск или казаков, чтобы поспевать всюду.

Но что хуже всего, так это новый бунт в Севастополе команд стоящих на якоре кораблей и частично гарнизона. Это настолько гнусно и позорно, что я даже слов не нахожу. Вчера, по крайней мере, генерал Меллер-Закомельский энергично пресек распространение мятежа; казармы морского экипажа и Брестского полка взяты, а крейсер «Очаков» подвергается обстрелу со стороны «Ростислава» и артиллерии с берега. Пока я не знаю, сколько новых жертв и погибших. Мучительна сама мысль, что это все наши люди! Изгнанный со службы офицер — некий бывший лейтенант по фамилии Шмидт — объявил себя командиром «Очакова», однако после боя бежал, переодевшись матросом, и был схвачен. Его, разумеется, следует расстрелять!

К сожалению, ничего нельзя добиться, раз команда «Потемкина» не покарана и может безнаказанно оставаться за границей.

В последнее время ведется особенно усиленная пропаганда в войсках, и противодействовать этому можно, только когда все находится под неусыпным наблюдением и когда есть внимание к солдатам со стороны офицеров, как это существует в гвардии.

Я хочу видеть полки здесь по очереди и начну с Семеновского полка. Георгиевский праздник будет тоже здесь в сокращенном виде, с большим завтраком вместо обеда.

У меня нет времени больше писать тебе, милая мама. Крепко обнимаю тебя и дорогого гросс-папа.

Господь с тобой! Всем сердцем твой Ники».

В разгар крестьянских бунтов в Саратов прибыл генерал Сахаров, адъютант царя[43]. Когда Сахаров завтракал в губернаторском доме, слуга доложил о визите некоей дамы, желающей говорить с Сахаровым. Незнакомка подала ему «рекомендательное письмо». Он начал читать — дама достала пистолет и выстрелила в генерала.

Можно было добиться успокоения в одном месте, но волна недовольства катилась дальше. Депутация от земств — давних органов общественного самоуправления на местах — явилась к Николаю с петицией о том, что настало время издать Основной закон о представительном правлении и гражданских свободах. Николай отпустил депутацию со словами: «Отбросьте ваши сомнения. Моя воля, воля царская, — созывать выборных от народа — непреклонна».

Царь действительно вынашивал мысль издать конституцию, предусматривающую созыв законосовещательного органа из выборных представителей народа.

Однако сознание того, что созывом подобного органа он нарушает данную при коронации присягу сохранять неограниченное самодержавие (и завет отца!) заставляло царя колебаться. То отговариваемый, то поддерживаемый своими министрами, за которыми стояли правые и левые группировки, под натиском новой волны беспорядков Николай никак не мог принять решение.

Оно было неизбежно после того, как 19 декабря 1904 года пришло известие о падении Порт-Артура. Последовали восстания и демонстрации протеста. Но одними репрессиями невозможно было восстановить спокойствие и порядок. Министр внутренних дел Плеве, символизировавший в глазах повстанцев полицейское государство, был убит, а вскоре та же участь постигла московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, дядю царя.