Николай I Освободитель

- Да, религиозные проблемы, они для Европы традиционны, однако в Российском государстве все совершенно по-другому. Вот татары, Аллаху поклоняющиеся, со времен Ивана Васильевича вдоль Волги живут и ничего – никаких проблем. Не смотря на постоянные войны с Портой, остаются верными «белому царю».

- Так-то оно так, однако приходит век всеобщего просвещения. Техника усложняется, повышаются требования к образованию рабочих даже самого низшего звена. Повышение образованности неизбежно приведет к росту самосознания, а значит и появлению новых проблем по уже озвученным мною ранее причинам. Понятное дело, пока империя сильна, пока нахождение в составе великого государства будет давать больше плюсов чем минусов, проблемы не возникнет. Однако рано или поздно обязательно наступит момент слабости, и будьте уверены все они обязательно попытаются воткнуть нам нож в спину.

- Так может всеобщее образование – не такое уж и благо. Вон у французов никак от лишней учености уже десять лет революции с переворотами происходят подряд, - приподнял правую бровь воспитатель. – Либерализм, сейчас, конечно, моден при дворе, однако же не стоит пускаться в преобразования, проблемы от которых вам видны заранее.

- Либерализм? Тьфу-тьфу-тьфу! Семен Романович, то вы такое говорите? Где я, а где либерализм! Я твердо стою на позициях разумного консерватизма, мне бездумный либерализм чужд совершенно!

Разговор этот в итоге затянулся на несколько часов и имел не одно продолжение. Видимо типичному продукту своего времени, классическому образцу российского чиновничества этих лет было крайне интересно общаться с представителем двадцать первого века. Пусть он при этом о происхождении моей души и не знал.

В итоге, я действительно написал на имя императора докладную записку. И как показали дальнейшие события, Александр ее даже прочитал.

Глава 5

- Ваше императорское величество, господа, - я кивнул всем собравшимся и насколько мог бесстрастно принялся развешивать подготовленные к выступлению плакаты и другие наглядные материалы. Поскольку роста мне все еще сильно не хватало, пришлось для удобства использовать маленькую лесенку.

Кроме императора и Семена Романовича в комнате присутствовала целая группа «ответственных товарищей». Поскольку министерская реформа все еще находилась в разработке, а пытаться что-то протолкнуть через коллегии – эти монструозные пережитки былых времен – было чревато только получением мигрени, в этот день были приглашены только члены «негласного комитета». Группы из четырех человек определявших политику империи при раннем Александре. Потом, когда император уже уверенно сам станет на крыло, эту полулегальную организацию упразднят, однако, когда именно это будет я естественно не помнил. Как и не помнил состав комитета, однако тут мне помог Воронцов. Даже не знаю, что бы без него делал.

Именно Семен Романович рассказал мне подробнее о четырех близких друзьях Александра, по максимуму пользующихся плодами недавнего – ну как недавнего, больше года уже прошло – переворота. Кое кого, например Николая Николаевича Новосильцева Воронцов хвалил, как талантливого администратора и вообще дельного человека, кого-то, как Чарторыйского – ругал, поскольку видел в нем человека пустого и, откровенно говоря, талантами обделенного, а, например, насчет Петра Строганова только фыркал. Последний провел молодость во Франции и сохранил к этой стране самые теплые чувства, находясь естественным образом в противоположной Воронцову партии. Звучит как бред, однако в начале девятнадцатого века сановники в России делились не на «правых» и «левых», а на англофилов и франкофилов. Ну еще на либералов и консерваторов, однако с моей точки зрения – убежденного кстати консерватора – и те и другие были кондовыми чурбанами.

В качестве основной темы, которая должна была стать для меня трамплином для прыжка в ряды тех, кто принимает решения, стала демография. Звучит не слишком увлекательно, однако, если покопаться хорошенько можно, извлечь на свет то, от чего волосы у любого нормального человека моментально встанут дыбом.

Закончив развешивать разноцветные плакаты, среди которых в глаза сразу бросались разного рода столбчатые и круговые диаграммы, графики и прочие наглядные материалы, привычные для жителя двадцать первого века, однако, как показало тестирование на Воронцове, отлично действующие на местных.