Несмотря на наплыв гостей, лето 1912 года оказалось для императорской семьи спокойным. Девочки взрослели: Ольге Николаевне исполнилось семнадцать, Татьяне Николаевне пятнадцать, Марии тринадцать и Анастасии одиннадцать. Алексей Николаевич, которому минуло восемь лет, являлся источником радости и утешения для родителей. Он был жизнерадостен, шаловлив и подвижен; за этот год здоровье его так укрепилось, что государыня начала надеяться, что Бог услышал ее молитвы и сын поправится.
Через полтора месяца после приведенного выше письма, когда семья переехала в Спалу, от этих надежд не осталось и следа. Осенью того года Николай Александрович и Александра Федоровна стали свидетелями кошмарных событий, происшедших в дебрях Беловежской пущи, которые оставили в их душах неизгладимый след.
Празднества в Бородине, о которых упоминала императрица в письме, были посвящены столетию великой битвы под Москвой, которую в конце концов дал Наполеону фельдмаршал Кутузов. В ознаменование годовщины великого сражения русские инженеры реконструировали поле битвы, воссоздав знаменитые редуты, позиции французских и русских батарей, отметили места проведения пехотных и кавалерийских атак. Император Николай II, верхом на белом коне, медленно объехал Бородинское поле, на котором были выстроены подразделения от полков, принимавших участие в знаменитом сражении. Кульминационным моментом церемонии была встреча императора со 122-летним бывшим фельдфебелем Войтинюком, участником битвы. Тронутый до глубины души, царь крепко пожал руку подошедшему неверной походкой ветерану и поздравил его.
«Там
Торжества завершились в Москве, которая сто лет назад горела на глазах у Наполеона. Благодарственные молебны сменялись приемами, парадами и процессиями. Император побывал в музеях, посетил праздничные балы, дал смотр семидесяти пяти тысячам солдат и семидесяти двум тысячам учащихся.