Николае

— До девяти вечера? В кого же она превратилась, в лентяйку?

— Прекрати, Рей. Вернулась она туда только сегодня после обеда. Ты знаешь, что она часто остается до девяти. Люди звонят постоянно.

— Знаю, прости.

— Она хочет поговорить с тобой.

— Со мной?

— Да. Ты поговоришь с ней?

— Конечно, соедини меня с ней. Рейфорд не представлял себе, о чем говорить. «Брюс сделал бы это легко», — промелькнуло в голове Рейфорда.

Голос Лоретты действительно звучал потрясение:

— Капитан Стил, мне так неудобно беспокоить вас в такое время. Сколько времени сейчас у вас? Что-то около трех?

— Да, мэм, но ничего страшного.

— Нет, это нехорошо. В общем-то, особой причины будить вас среди ночи нет. Но, сэр, Господь повелел мне молиться за этого мальчика.

— Я рад, что вы так поступили.

— Вы считаете меня сумасшедшей?

— Конечно, Лоретта. За это мы вас так любим.

— Я знаю, что вы шутите, капитан Стил, но, если говорить серьезно, неужели у меня действительно зашел ум за разум?

— Нет, мэм. Теперь, похоже, Господь действует напрямую и куда драматичнее. В то время как Господь направлял вас во время молитвы за Бака, вы не задавались вопросом, что с ним происходит?

— Так и было, мистер Стил. У меня появилось навязчивое ощущение, что Бак попал в беду. Мы надеемся, что он выпутается, вернувшись целым и невредимым, и вовремя успеет на воскресную службу. Вы ведь тоже приедете, не правда ли?

— На все воля Божья, — ответил Рейфорд, с удивлением отметив про себя, что произносит фразу, которую всегда считал глупой, когда ее употребляли старые друзья Айрин.

— Мы хотим, чтобы все собрались в воскресенье, — сказала Лоретта.

— Для меня это дело первостепенной важности. Кстати, Лоретта, вы могли бы сделать мне одолжение?

— После того как я разбудила вас среди ночи? Само собой разумеется.

— Если Господь даст вам знак помолиться за меня, сделайте это от всей души.

— Безусловно, я так и сделаю. Сейчас, я надеюсь, вы не шутите?

— Я серьезен как никогда.

* * *

Когда позади исчезли огни таможенной службы, Бак съехал на обочину, включил нейтральную передачу, поставил автобус на ручник, повернулся и, тяжело вздохнув, с трудом выговорил слова:

— Цион, вы в автобусе? Где бы вы ни были, выходите.

Сзади послышался взволнованный голос:

— Я здесь, Камерон, славьте всемогущего Господа, Создателя небес и земли.

Раввин вылез из-под сидений. Они встретились с Баком в проходе и обнялись:

— Рассказывайте, — воскликнул Бак.

— Я же вам говорил, что Господь спасет нас, — сказал Цион. — Был ли молодой Анис ангелом или человеком, не знаю, но он был послан Господом.

— Анис?

— Да. Он ходил по проходу между креслами автобуса взад-вперед, освещая пространство фонарем, затем встал на колени и посветил под сиденьями. Луч фонаря ударил мне прямо в глаза. Я молился, чтобы Господь совершил чудо и молодой офицер не увидел меня, но этого не произошло. Он пошел именно туда, где я находился, и встал на четвереньки. Одной рукой он направил луч фонаря мне прямо в лицо, а другой потянулся, чтобы схватить за рубашку и вытащить из моего убежища. Я думал, что у меня разорвется сердце от мысли, что меня потащат в здание в качестве трофея молодого офицера.

Но он хрипло прошептал мне на иврите сквозь зубы:

— Ты труп, если не тот, о ком я думаю.

Что мне делать? Прятаться было негде, а притворяться, что меня здесь нет — бесполезно, и я честно сказал ему:

— Молодой человек, меня зовут бен-Иегуда. Слепя мне глаза фонарем, он проговорил:

— Раввин бен-Иегуда, меня зовут Анис. Молитесь, как никогда, чтобы мой рапорт показался правдивым. А теперь, благослови и сохрани вас Господь. Да пребудет с вами свет Господен, и да снизойдет на вас мир.

Камерон, Бог свидетель, молодой человек встал и вышел из автобуса, а я лежал здесь, в слезах, как никогда ранее восхваляя Господа.

Больше рассказывать было не о чем, и Цион опустился на сиденье посередине автобуса, а Бак, вернувшись в кабину, поехал в сторону египетской границы.

Полчаса спустя Бак и Цион подъехали к границе, отделявшей Израиль от полуострова Синай. Господь, чтобы у бен-Иегуды была возможность проскользнуть, на этот раз воспользовался беспечностью пограничников.

Единственный шлагбаум находился по ту сторону границы Синайского полуострова. Один из пограничников вошел в автобус сразу же после того, как Баку приказали остановиться, и начал раздавать приказы на своем языке. Бак спросил:

— Английский?

— Хорошо, джентльмены, по-английски, — сказал он и, обернувшись, посмотрел на Циона. — Вы сможете продолжить спать через несколько минут, сказал он. — Войдите в здание, оформите бумаги, а пока вы будете там, я осмотрю автобус, а затем поедете дальше.

Под впечатлением неожиданно произошедшего чуда Бак, взглянув на Циона, пожал плечами. Он ждал, пока Цион пройдет мимо пограничника, который должен был начать осмотр, но Цион сделал Баку знак, чтобы тот выходил первым. Поспешно выйдя из автобуса, Бак вошел в помещение, где оформлялись бумаги. Когда формальности были выполнены, пограничник спросил: