Нигде

Вера подошла к нему вплотную, он почувствовал запах её духов: немного терпкий, дерзкий с горьковатыми нотами мускуса. Вдыхая его, Герман ощущал подобие невесомости, появилось желание прижать к себе Веру, схватить её за тонкие плечи, с силой притянуть, увидеть в её карих глазах покорность и подчинение. И чтобы она обязательно вскрикнула или застонала – не важно, – безумное желание дотронуться до стоявшей в непосредственной близости девушки, разрывало изнутри. Он не мог совладать с вырывавшимися наружу животными инстинктами, поэтому единственно верным решением было резко отскочить на шаг назад.

Вера не могла не заметить замешательства на его лице, она продолжала улыбаться, и он был готов поклясться, в эту самую минуту Вера читала его мысли. Мысли тревожные, сумбурные, способные при неправильном толковании привести к саморазрушению.

И она снова шагнула навстречу, осторожно коснулась кончиками пальцев его левого плеча, сделала легкий жест – точно убрала с плеча волос или нитку, улыбнулась пухлыми губами и тихо прошептала:

– А ты ничего.

– Нас увидят, – сипло сказал он.

– И что?

– Сама знаешь.

– Не знаю. Хотя…

Повисла пауза. Тяжелая, наэлектролизованная.

– Признайся, ты боишься.

Герман молчал.

– Молчишь?

– Тебя я не боюсь.

– Это вселяет надежду.

Снова пауза. Теперь без напряга, просто тишина, просто молчание.

– Я тебе не верю, – неожиданно для самого себя сказал Герман. Он тонул!

– Зато я тебе верю. А вообще, извини, я неудачно пошутила, – Вера хохотнула, чуть вытянула губы и спокойно произнесла: – Ты не обижайся.

– Забудем.

– Как скажешь, – она отошла к фонтану, отвернулась.

Минуты полторы оба молчали.

– Я понял, в моей помощи ты не нуждаешься, – утвердительно сказал он, глядя на струйку воды.

– И да и нет, – ответила Вера, заметив на крыльце седовласого старика.

Выражение её лица изменилось: если минуту назад она напоминала победительницу, то сейчас смахивала на побежденную. Вера сникла, насторожилась, её порочные глаза заблестели, но то был иной блеск – блеск страха.

– Ты в порядке?

– Да… Все нормально. Герман, я пойду.

– А как быть с Виталием Борисовичем? – крикнул он вслед.

– А никак, – ответила Вера. – Виталию Борисовичу не обязательно быть в курсе событий. Считай, что у нас с тобой появилась общая маленькая тайна. Или тайна большая, как тебе угодно, придумай сам. Ты же писатель.

– Черт вас всех дери! – проговорил Герман, оставшись стоять у фонтана.

***

Стук клавиш не умолкал ни на секунду, устали пальцы, затекли ноги, спина отзывалась тупой болью от неудобного сидения в скрюченном положении. Но то были пустяки, главное – пошёл процесс. Герман жадно печатал слова, предложения, абзацы, не в силах остановиться, перевести дух, откинуться на спинку стула и дать мозгу кратковременную передышку. Он боялся упустить своё вдохновение, оно, наконец, к нему пришло, он сумел наладить с ним контакт и старался выжать из долгожданной встречи максимум пользы.

В тексте Герман делал много ошибок, исправлять их не спешил, было некогда тратить время на ерунду. Это все после.

Правка и последующая редактура написанного доставляли исключительно положительные эмоции. Кусок текста готов, кости обросли мясом, дело сделано, он на один шажок продвинулся вперёд. А если каждый день продвигаться на шаг вперёд, через месяц можно написать заключительную часть романа.

Сегодня он решил сделать исключение из правил, редактуру отложил назавтра, бегло пробежался глазами по тексту, удалил пару лишних запятых, сохранил текс, после чего перенёс его на флешку.

На часах без четверти четыре, самое время, чтобы принять душ и распластаться на мягкой кровати. Захотелось спать.

…В полдень в номер постучали. Пришла Вера. Когда он открыл дверь и их взгляды пересеклись, девушка зарделась, опустила голову и, подражая невинной нимфе, продолжала топтаться на пороге. Сегодня её волосы были распущены, лёгкими волнами они спадали на острые плечи, прикрывая тонкую белую шейку. Вера казалась хрупкой и беззащитной, словно девочка-подросток она стояла и смущалась, и лицо такое невинное, чистое с застывшим взглядом испуганных глаз, шло ей много больше вчерашней самоуверенной маски. Сегодня Веру нестерпимо захотелось пожалеть, но Герман вовремя вспомнил, что внешность обманчива, а внешность Веры, обманчива вдвойне. За ангелоподобным ликом, смущённой улыбкой и бездонными, кажущимися безгрешными глазами, стоит сильная, волевая и довольно коварная молодая женщина. Хищница со стажем.

Длинная юбка Веры сменилась узкими джинсами, красная кофта белой футболкой с незатейливым цветным принтом, туфли на каблуках удобными светлыми кроссовками. Вера выглядела по-особому притягательно, но той животной безудержности, что обуяла его вчера вечером у фонтана Посейдона, Герман не испытал. Наваждение прошло.

И все-таки Вера преобразилась за одну ночь. Как ведьма, подумалось Герману, и от своего нелепого и горького сравнения самому сделалось смешно.

Слегка заикаясь, Вера начала извиняться за причинённые неудобства. Говорила тихо, сбивчиво, Герману стоило больших усилий разобрать её невнятную испуганную речь.