Нифельшни из Хаоса

— Ты не сможешь ее подчинить, сопливая девчонка!

Темная бесновалась: ревела и пыталась одновременно и избавиться и от Марори, и отбиваться от Сатиса, который вставал уме после второго крепкого удара, отбросившего его на добрых несколько метров. Марори не видела, но слышала яростные звуки борьбы где-ни внизу, слышала крики воинов, которые, жертвуя своими жизнями, давали ей шанс выиграть пусть маленькую, но первую битву. Ту, что положит начало обещанной войне между живыми и мертвыми.

«Ты стала такой сильной, — родился в голове знакомый голос. — Моя девочка стала настоящим воином».

— Ты не можешь позволить подделке быть сильнее тебя, Крээли!

«Я лишь отголосок Проклятия».

— А я — всего лишь простокровка, которая не захотела умирать.

— Дешевки! Вы все — дешевки!

Темная яростно, перехватив тамакату второй рукой, разрубила пустоту перед собой. Коса спела которую песню, оглушая всех, кто был способен слышать. Разрушительная злость вонзилась в Марори невидимым кулаком, сплющила легкие, будто пустой бумажный пакет.

Пальцы разжались — и Марори полетела вниз. Падение отчего-то было медленным, словно время замерло для нее одной. Все вокруг кипело, ревело, пахло смертью и болью, а она просто медленно летела вниз.

Сатис не успел поймать ее. Темная отшвырнула его в сторону, словно мягкую игрушку, хоть теперешний его размер, как и размеры всех прочих воинов, составляли две трети от ее роста. И все же, Крээли с легкостью расшвыривала их в стороны, а раны на ее теле затягивались быстрее, чем павшие воины успевали подняться на ноги.

Марори врезалась спиной в землю. От удара земля пошла трещинами, прогнулась и, с беззвучным стоном, выпустила в воздух брызги каменной крошки. И все же, Нити поймали свою хозяйку, не позволили ее телу распасться на части.

— Сдохни! — громыхнула над ней Темная.

Лезвие тамакаты, в трое больше самой Марори, уткнулось ей в шею. Одно короткое нажатие…

— Ты моя, Энигма, — сглатывая кровь, прошептала Марори. — Тебе не нужно подчиняться этой подделке, когда у тебя есть настоящая хозяйка.

Лицо Темной изменилось в тот момент, когда она попыталась сделать то единственное движение, которое бы навсегда вычеркнуло назойливую девчонку из ее жизненных планов. Она выдохнула какие-то бессвязные проклятия, попыталась снова — и древко в ее руках пошло трещинами. Черный огонь вырывался откуда-то изнутри, опаляя Темную тем Плетением, против которого даже она была бессильна.

Марори приподнялась на локтях, выставила руку — и поймала тамакату. Лезвие, вновь уменьшившись до своих размеров, легло в ладонь податливо и ласково, посылая во все тело волны живительной силы. Конечно, она не Темная и ей не дано исцелится за минуты, но посланного дара казалось достаточно, чтобы подняться и посмотреть подделке в лицо.

— Ты сильнее всех нас, Крээли, но ты все равно проигрываешь, — ответила Марори на ее разъяренный пылающий взгляд. — И ты, в конце концов, сдохнешь.

— Я даже не начинала воевать, моя дорогая, — пророкотала Темная.

И в следующее мгновение легко повела рукой по воздуху, словно разделяя себя от всех них. И вслед за ее движением по поверхности земли скользнула трещина. За секунды из тонкой, будто шрам от канцелярского ножа нити, трещина превратилась в громадную пропасть. И продолжала расти, грозя расколоть надвое весь Хаос.

— Назад! — выкрикнула Марори. — Всем назад!

Она закачалась, но на этот раз Сатис успел подхватить ее на руки.

— Нужно уходить, — прошептала Марори, почти теряя сознание. — Хель… сможет.

— Я здесь, — сказала сестра откуда-то справа. — Не могла же я позволить тебе одной убить это страшилище и забрать всю славу. Это, между прочим, вообще не по-дружески.

— Разрыв, Хель.

«Они не смогут, Тринадцатая, — прогудел в голове голос Сатиса. — Они останутся здесь, пока ты не призовешь их снова».

— Не бросай меня, — попросила она. — Я больше не хочу… никого… терять.

«Всегда с тобой, Тринадцатая, до самого конца».

Она вымученно улыбнулась, прижала тамакату к груди — и рухнула в пустоту.

Глава одиннадцатая

Воздух. Мягкий и сладкий, пахнущий огненным дождем.

Марори вдохнула так глубоко, как только позволяло практически обездвиженное тело. И вдруг поняла, что никакие конфеты всего мира не заменят даже один этот глоток жизни.

— Нильфешни? — позвал знакомый голос.

Она с трудом, но смогла повернуть голову. На соседней кровати лежал Марроу. Точнее, мумия, очень похожая на эрэлима и говорящая его голосом.

— Ты похож на большой бинт с руками и ногами, — сглотнув приступ боли где-то под ребрами, пошутила Марори.

— На себя посмотри, — также вымученно отозвался он.

В самом деле: ее собственная рука была забинтована от ладони и до локтя, и еще выше. Мизинец выглядел до противного синим, но кажется, она вполне могла им шевелить.

— Где мы?

— В Дра'Море. В каком-то из их лазаретов. Они все тут перестроили, кажется. И продолжат все менять.

— Давно?

— Я — около пяти часов, а тебя Хель вышвырнула вот совсем недавно. — Он выдохнул, прошипел парочку крепких ругательств и осторожно позвал ее. — Мар?