Нифельшни из Хаоса

Они успели подорвать еще несколько гейзеров, и полчища не-мертвых, наконец, начали заметно редеть. То тут, то там, в гуще грязной бойни вспыхивали алые фонтаны огня, которые взметались вверх смертоносными фейерверками. Марори знала, что это — Хель. Если и был здесь существо, наслаждающееся войной больше, чем жизнью, то это была она. И Марори нравилось, что ее собственная душа рвется к тому же: собрать последние силы и как следует выпотрошить врагов, прежде, чем они начнут отступать.

— Ты маленькая беспомощная дрянь! — громыхнула Темная так близко, что Марори невольно захотелось вжать голову в плечи. Звук голоса пусть и поддельной, но богини, был ничуть не менее смертоносным, чем опушенный на голову сто килограммовый молот. — Ты думаешь, что можешь победить, но это иллюзия, которую ты сама себе внушила, Тринадцатая.

— Лучше внушить себе веру в победу, чем воображать себя богиней, — прошипела в ответ Марори. И подцепив взглядом окровавленный глаз в оголовье Энигмы, добавила: — Ты забрала то, что тебе не принадлежит. Ты забрала мое.

В ответ на это Темная занесла косу и жадно полоснула воздух над их головами. На этот раз Марори не стал опускать головы. Так и смотрела на тамакату, чувствуя, как сопротивляется вторжению заточенное внутри нее сознание.

— Ты же не хочешь ей подчиняться, тамаката. Потому что в тебе есть частица настоящей Темной. Той, что нежила лишь ненавистью.

— Заткнись!

Крээли ударила снова, но на этот раз Нити Хаоса перекрыли ее удар. Скрипнули и натянулись, словно струны, но этого хватило, чтобы их маленький отряд подготовился отразить следующий удар.

— Я могу забрать ее, — в ответ на вопросительный взгляд Сатиса, сказала Марори. Без тени сомнения, без неуверенности. — И могу подчинить. Поможешь?

— Как и всегда, — ответил проклятокровный, протягивая огромную ладонь.

— Отвлеките ее.

На этот раз он усмехнулся: ее израненный, самый верный и преданный друг в мире. Друг, который понимал без слов и верил в нее даже, когда истончалась ее собственная вера.

Сатис покрепче перехватил ее ладонь — и побежал вперед, набирая разгон с каждым новым шагом. Несколько тяжелый длинных толков, и на последнем он буквально оторвался от земли, потянул Марори вверх — и подбросил вперед, одновременно перехватывая серпы и на лету полосуя когтистую лапу Темной, которой та намеревалась прикрыться.

Это был короткий полет, полный безумия и жажды добиться своего любой ценой. Возможно, будь ее вера не так сильна, Марори думала бы о том, что шансов совершить задуманное не существует, что она не сможет в одиночку обезоружить Темную. Но Тринадцатая никогда не сдавалась, а Наследнице Хаоса это тем более не к лицу.

Плечо темной, куда Марори собиралась вцепиться, было так близко, что она даже вытянула изувеченную руку, чтобы ухватиться за один из наростов на ее теле. Но Крээли успела развернуться, подставляя вместо плеча — тамакату. Марори зажмурилась, сцепила зубы — и вцепилась пальцами в хищное лезвие. Даже толстая кожа на когтистой руке треснула, отдавая там а кате кровавую плату.

— Я не буду больше бояться, — прошипела Марори, хватаясь за лезвие второй рукой. — Боль — это всего лишь импульс. Боль — это всего лишь еще одна ступенька к победе.

Темная потянула тамакату вверх — и Марори полетела следом, мысленно уговаривая себя не думать о том, что некоторые вещи сделать невозможно. Она сможет, потому что иногда даже веры простокровки достаточно, чтобы поджечь реки и прекратить горы в пепел.

— Ты мне надоела, — прошипела где-то над головой Крээли, когда Марори медленно поползла вниз по косе.

Было так больно, что на этот раз она не скрывала слез. Каждое касании исполосованной ладони к лезвию исполосованной кожи отдавало разрушительной волной прямо в кости. Казалось, еще немного — и она сама просто рассыплется, словно выпотрошенная тряпичная кукла.

Темная попыталась стряхнуть ее, и Марори все-таки не смогла удержать раненую руку, но когтями держалась крепко. Потянулась, перехватила лезвие снова.

Нити Хаоса вились над ее кровью, которая обильно стекала по тамакате. Марори мысленно потянула за них, свила упругие цепи, которые обвила вокруг лезвия.

— Ты моя, Энигма! — Выкрикнула прямо в яростно пылающий глаз. — Я кровь Темного, я кровь Темной, ты принадлежишь мне по праву рождения! Я Наследница Хаоса.

Вертикальный зрачок расширился — и впрыснул в ее сознание целый сонм образов прошлого. Войну, кровь, месть, бесконечные горы трупов повергнутых воинов. А следом — картины будущего, в которых Темная и извращенный ее ненавистью Светлый ходили по руинам разорванного Равновесия. В том мире не было места живым, они пытались сопротивляться — и не могли. Злоба двух ненастоящих богов растекалась по миру, просачивалась в то немногое, что от него осталось и поглощала, словно кровавый жнец. Тела живых превращались в пепел, мир угасал и замирал, чтобы превратиться в пустыню, куда более мертвую, чем сам Хаос.

— Я не позволю ей использовать тебя, чтобы сотворить такое, — пообещала Марори. — Мы совершим месть, но над теми, кто ее заслужил. Пожалуйста, Энигма, вернись ко мне.