Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1

«Где сейчас находится твоя семья?» – поинтересовался он. «Насколько я знаю, – неуверенно сказал я, так как не поддерживал с ними связь, – они все еще в моем родном городке. Никто из них не проживает на территории, которая будет относиться к Индии». «Так почему бы тебе не поехать к ним и не привезти их сюда? – сказал он. – Им небезопасно оставаться там».

Он рассказал мне о происходящей там резне и о том, что мой сыновний долг заботиться о семье и увезти их оттуда. Он даже предложил мне привезти их в Тируваннамалай.

«Нет, – ответил я. – Я не могу оставить Махарши».

Это не было предлогом. Я на самом деле так чувствовал. Я достиг такой стадии во взаимоотношениях с Махарши, где моя любовь не позволяла оторвать от него глаз или даже допустить мысль о том, чтобы покинуть его на неопределенный период времени, уехав в другой конец страны.

Степень привязанности Пападжи к Махарши можно оценить по его истории, рассказанной мне в 1994 году.

Практически на протяжении всей жизни доступ к Махарши был неограничен. Его преданные могли прийти к нему в любое время. Но ближе к концу его жизни, когда ежедневно в ашрам приходило очень много народу, было установлено несколько периодов времени для отдыха, во время которых никому не позволялось находиться с ним. Мне было тяжело быть вне его присутствия, поэтому, когда закрывались двери зала, я обычно садился напротив окна и пристально смотрел в него. Тахта Махарши располагалась таким образом, что из окон невозможно было увидеть его, но когда он поворачивался или вытягивался на спине, можно было увидеть его ногу или локоть. В надежде увидеть его даже мельком я целыми часами просиживал около его окна, как приклеенный. Обычно мне ничего не удавалось увидеть, но я сполна был вознагражден за свое терпение, когда мелькала его рука или нога. Возможность получить такой даршан удерживала меня у его окна на протяжении всего дня. Я даже спал там. Я так любил его форму, что не хотел упускать ни малейшей возможности увидеть хоть какую-либо часть его тела.

Когда я получал разрешение войти в зал, мой взгляд всегда устремлялся на его лицо. Я не мог смотреть больше ни на что. Иногда его глаза были полуоткрыты, но большую часть времени они были широко открыты и пусты. Ни у кого другого я больше не встречал таких глаз. Всего лишь один раз за этот период он ответил на мой взгляд. Он посмотрел прямо мне в глаза, и мой взгляд встретился с его взглядом. Это было подобно взглядам возлюбленных. Мое тело охватила дрожь. Я совершенно не чувствовал присутствия своего тела. Из глаз текли слезы, в горле стоял ком. Несколько часов я не мог ни с кем разговаривать.

Деварадже Мудальяру не удалось убедить Пападжи поехать и забрать свою семью, и он решил рассказать обо всем Махарши.

В тот день мы сопровождали Махарши во время его вечерней прогулки недалеко от ашрама, и, обернувшись к нему, Девараджа Мудальяр сказал: «Кажется, семья Пунджи, проживающая западнее Пенджаба, попала в затруднительное положение. Пунджа не только не хочет ехать за ними, но создается впечатление, что он не хочет даже попытаться вывезти их оттуда. Независимость будет провозглашена уже менее чем через месяц. Если он не отправится сейчас, может быть слишком поздно».

Махарши поддержал его, согласившись, что мое место рядом с моей семьей.

Он сказал: «Люди, живущие в местах, откуда ты приехал, переживают трудное время. Почему бы тебе не отправиться туда прямо сейчас? Поезжай туда и вывези свою семью».

Несмотря на то что его слова были равносильны приказу, я все еще колебался. С того самого дня, когда Махарши показал мне, кто я есть, я почувствовал к нему великую любовь и привязанность. Я искренне чувствовал, что ни с кем в мире у меня нет таких близких взаимоотношений, как с ним. Я попытался объяснить Махарши свою позицию.

«Моя старая жизнь была лишь сном, – сказал я. – Мне снилось, что у меня есть жена и семья. Но вы разбудили меня. У меня больше нет семьи. У меня есть только вы». Махарши возразил мне: «Но если ты знаешь, что все это сон, какая разница, если ты останешься в этом сне и выполнишь свой долг? Почему ты боишься поехать к ним, если знаешь, что это всего лишь сон?» Наступило время объяснить ему главную причину моего нежелания ехать: «Я слишком привязан к вашей физической форме. Я не могу оставить вас. Я так сильно люблю вас, что не могу оторвать от вас глаз. Как же я могу уехать?» «Я всегда с тобой, где бы ты ни был», – был его ответ.

По его манере разговора я понял, что он определенно считал мою поездку необходимой. Последняя его фраза была благословением на мою предстоящую поездку и будущую жизнь в целом.