Ничей

— В общем, я закрою текст в сети, а ты поправь его прямо сейчас, — скомандовала Нонна. — Мы всё-таки не писари, а журналисты. Попрошу не забывать!

Сегодня она явно была настроена раздавать пистоны, невзирая на лица.

Работа закипела. Стало понятно, что сдача номера действительно близка. Перейдя к другим текстам, Нонна похвалила Эрика, которого всегда только отмечала и ставила в пример. Мои материалы тоже были сданы вовремя, однако ни этот факт, ни их форма с содержанием не удостоились ее доброго слова. Напротив, один из подзаголовков показался нашему строгому заму чересчур легкомысленным.

— Давай, будь серьезнее, — сказал она, что-то исправляя в репортаже.

Настасья Кирилловна с тревогой глянула на меня, предчувствуя стычку, но ошиблась в прогнозе. Я как раз думал сразу о двух вещах: как удрать из офиса, если позвонит Вячеслав Вячеславович, и не стоит ли самому позвонить Нике, пока свежи впечатления от встречи в Свиблово. Поэтому реакции с моей стороны не последовало.

Выйдя помыть кружку после кофе, я услыхал из-за приоткрытой двери в кухню громкие голоса. Стартовал дневной раунд предвыборных дебатов. Тон опять задавали Марат и Алиса.

— Арабской весны, значит, хотите? — спрашивал Марат.

— Не арабской, а российской, — с вызовом отвечала его оппонентка.

— Уже забыли, как царя свергали, и что потом было?

— Опомнитесь, двадцать первый век на дворе!

— Век новый, а приемчики старые.

— Не пугайте, пуганые мы. Один человек не может всеми управлять и всё контролировать.

— А кучка миллиардеров сможет?

— Кучка сейчас правит!

Я на цыпочках прокрался мимо кухни, дабы не оказаться втянутым в бесконечный и беспощадный спор.

Примерно в половине второго наведался шеф. Выяснилось, что Всеволод Георгиевич прибыл в офис гораздо раньше Нонны и тотчас уединился с гостями из северной Пальмиры. Гости обсудили с ним свои учредительские дела и тихо-тихо испарились. Меня так и подмывало спросить, что означает их визит и не связан ли он с вопросом о преемнике.

Естественно, при всех шеф ничего такого не сказал. Он уточнил ситуацию с обложкой и пообещал лично позвонить главному аналитику, от которого мы до сих пор не удостоились ни ответа, ни привета. Наш предводитель был по своему обыкновению бодр и подтянут. Меня он похлопал по плечу, а Эрика утащил за собой в кабинет. Мой сосед вернулся оттуда удрученный: Вэ-Гэ при нем набирал заветный прямой номер аналитика, но тщетно. Помощник же, которому удалось дозвониться после ряда попыток, проинформировал, что готовится к совещанию, и посоветовал связаться с ним ближе к вечеру.

В два, как обычно, у меня настал обед. К этому времени кухня, наконец, опустела, все участники и участницы второго дневного раунда предвыборных дебатов разбрелись по своим кабинетам. Компанию мне традиционно составили Тимофей и заведующая отделом подписки Полина. Раньше четвертым членом кружка был Эрик, но с некоторых пор он стал ходить в столовую неподалеку от офиса. По его словам, организму при вечно сидячей работе требовалась хотя бы минимальная физическая нагрузка. Полина, которая доселе откровенно и без затей симпатизировала ему, после такого маневра сменила милость на гнев. При каждом упоминании о своих взаимоотношениях с Эриком она нервничала и чеканила: «Он наказан!»

— Когда я работал в редакции «Ресторанных вестей», — неспешно вспоминал Тимофей, опустошая увесистый контейнер с мясом и гречкой по-домашнему, — зарплату запросто могли задержать.

— Странно, времена же тучные были, — сказал я, лакомясь пресноватыми макаронами по-флотски, принесенными из гастронома.

— Да, в Москве каждый день новые заведения открывались. От рекламы отбоя не было, — подтвердил дизайнер.

— Денег не платили, что ли? Бартером рассчитывались?

— Бартером тоже рассчитывались, верно, — кивнул он. — Была у нас сотрудница, так она ходила по всем этим заведениям, дегустировала, а потом расписывала эти блюда в газете. Умела подать.

— С ней ожирения не случилось? — спросил я.

— Нет, шеф ее уволил. Решил, что много лопает.

— Ну а с зарплатой почему проблемы возникали?

— Шеф просто говорил: «Зачем тебе зарплата? Приходи на следующей неделе». Юморист был еще тот.

— Надо было в суд на него подать, — обозначила свой подход Полина, которая уже доедала лапшу с курицей.

Тимофей только хрюкнул, перекусывая какую-то жилу.

— Ты что это хрюкаешь? — возмутилась она.

— Это у тебя какая по счету работа?

— Если по-настоящему, то первая. Я здесь шесть лет уже. Да ты сам в курсе.

— Вот! — Тимофей поднял вверх указательный палец, для чего даже отложил в сторону вилку. — Только первая. А я до «Ресторанных вестей» три места сменил, и потом, до нашего журнала, еще кое-где поработал.

— Ветеран труда? — съязвила Полина.

— Почти. Кто судился, немного получил. Официально все на минималке сидели, как у нас тут.

— Наш Всеволод Георгиевич никого еще не кинул, — вступилась за руководство заведующая подпиской.

— Вэ-Гэ мужик хороший, — охотно согласился Тимофей, — поэтому я никуда отсюда не срываюсь. Сейчас хоть что-то в смысле доходов-расходов планировать можно, а для семьи это важно.