Ничего личного

– Поплачь, слезы помогают. – Егор укачивал ее, как маленькую, совершенно не заботясь о том, что его костюм за две тысячи евро изомнется и промокнет от слез… – Поплачь, а потом собирайся, Сергей Алексеевич хочет тебя видеть…

Почти всю дорогу до Москвы Катя молчала, перебирала дрожащими пальцами кисти на тетиной шали и пыталась найти в себе хоть немного сил, чтобы начать страшный разговор. День назад не стало человека, который в ее жизни значил так много, что она сама себе боялась в этом признаться. Как случилось, что она ничего не почувствовала? Где было ее сердце?..

– Егор, как он… – ей так и не удалось выговорить «погиб», к горлу подкатил колючий ком. – Как это случилось?

– Не надо, Катя, не сейчас. – Егор не сводил взгляда с дороги.

– Мне нужно знать. – Углом шали она вытерла мокрое от слез лицо.

– Это будет тяжело. В твоем положении…

– Хватит, Егор! Это всегда будет тяжело! Мне нужно знать!

Он кивнул, вывел машину на обочину и, не заглушая двигателя, остановил.

– Я не могу одновременно говорить и вести автомобиль. – Он виновато улыбнулся, потер красные, не то от напряжения, не то от невыплаканных слез глаза.

– Я прошу тебя. – Катя прислонилась виском к холодному стеклу.

– Это случилось вчера, почти сразу после твоего исчезновения. Андрей волновался, собирался тебя искать, но я его отговорил, сказал, что, скорее всего, ты просто решила побыть одна. Такое ведь случается с каждым человеком, правда?

В ответ Катя лишь сдавленно всхлипнула.

– Он повез шефу, то есть Сергею Алексеевичу, важные документы и… не довез. – Егор закашлялся, ослабил узел галстука. – На железнодорожном переезде в двух километрах от дома его джип взорвался. Катя! Катя, ты в порядке?..

Мир завертелся, утратил привычную стабильность. Катя дернула дверцу и почти выпала из машины.

– Катя! – Силантьев рванул следом. – Тебе плохо?

Она зачерпнула пригоршню придорожного снега, вытерла им лицо.

– Я видела это… Я видела, как взорвалась его машина… А может быть… – Катя вцепилась в рукав Егора, заглянула ему в глаза. – Может быть, это не он?!

– Катя, – осторожно погладил он ее по волосам, – тело опознали.

– Как?! Как после такого чудовищного взрыва можно было что-нибудь опознать? Там же… там же одни фрагменты… – Она опустилась на снег и разрыдалась.

– Его опознали по этим… фрагментам. – Егор присел рядом, снова погладил ее по волосам. – Катя, ты должна смириться. Чудес не бывает, Андрея опознали по татуировке… по фрагменту татуировки его химеры. Я и Алексей Сергеевич опознали…

– Мне нужно посмотреть… самой убедиться!

– Не надо, Катя! Не надо, прошу тебя!

– А Сема? – Она вцепилась в ворот пальто мужчины крепко, мертвой хваткой, словно боялась, что он может оставить ее здесь, на обочине. – Что сказал Сема? Почему он допустил?!

– Семы нет в городе, он исчез. – В голосе Егора слышалось удивление, словно он сам никак не мог взять в толк, почему Сема исчез. – В тот же вечер. Его уже подали в розыск.

– Зачем Сему в розыск?.. – Ее била крупная дрожь, и слова получались ломаные, неправильные.

– Давай вернемся в машину, тебе нельзя переохлаждаться. – Егор почти силой поднял Катю с земли, подтолкнул к машине.

– Зачем в розыск? – переспросила она.

Егор уселся за руль, захлопнул дверцу, сказал бесцветным голосом:

– То, что случилось с Андреем, не было несчастным случаем. Его джип оказался заминирован. Понимаешь? Кто-то хотел его убить. И не спрашивай меня, почему. Я не знаю. Но ты, Катюша, готовься – тебя станут допрашивать. Мы сейчас все под подозрением, не только Сема. А в свете выяснившихся обстоятельств к тебе будет особенно пристальный интерес.

– Каких обстоятельств?

– Я сейчас отвезу тебя в больницу к Сергею Алексеевичу. У него случился сердечный приступ. – Егор избегал смотреть ей в глаза, рассеянно барабанил пальцами по рулю. – Будет лучше, если он сам тебе все расскажет…

* * *

Он изменился, всего за сутки из ухоженного, поджарого мужчины превратился в дряхлого старика, скорее в тень себя прежнего. На лице, похожем на восковую маску, живыми оставались только глаза, такие же синие, как у Андрея…

– Здравствуй, Катерина. – Он говорил очень тихо.

– Здравствуйте, Алексей Сергеевич. – Катя коснулась его широкой ладони. Она должна была ненавидеть этого человека, но сейчас, перед лицом трагедии, сломившей их обоих, ненависть куда-то исчезла.

– Егор тебе все рассказал?

– Да. – Она вдруг поняла, что больше не находит в себе сил заплакать, что терзающую ее боль нечем гасить…

Алексей Сергеевич долго всматривался в ее лицо, словно хотел прочесть ответ на какой-то только ему одному известный вопрос. Катя ждала. Наконец он кивнул, устало прикрыл глаза, и она внезапно поняла, что ему тоже нечем гасить свою боль, что свои слезы он выплакал задолго до сегодняшнего дня.