Ничего, кроме личного

– Я тебе, Адольф, честно скажу. Времена пошли неспокойные. Деньги – вещь, конечно, хорошая, но сам видишь, что в стране делается. Президент чисто конкретно просит бизнес не кошмарить. Предприниматели совсем страх потеряли. Чуть что, сразу бегут жаловаться. Европейским судом пугают, уроды. Как в этих условиях работать?

– Эти не побегут.

– А ты знаешь? Сейчас с виду и не скажешь. Любая козявка мнит себя стражем законности. – Он скривился. – Вот я тебе историю расскажу, а ты зацени. Прикинь, на днях к нам доставили папку. Какой-то старый хрыч умом тронулся, бумажки собирал, в папочку свою блевотную засовывал…

– Почему блевотную?

– Зеленая она, как блевотина. Так вот, старик этот кони двинул, но успел-таки нам подлянку кинуть. Написал на этой папке, что дело чрезвычайной важности, пусть, мол, Следственный комитет займется. Чтоб ему! Веришь, у меня дел по горло, а я должен отмазу писать. Дескать, материал изучен, не представляет государственного интереса. Я это про то, что никогда не знаешь, у кого в какой момент гражданское сознание воспалится. Говорю же, трудно стало работать. Вынуждены реагировать даже на сигналы сумасшедшего.

– Может он не сумасшедший?

– Ага. Будет нормальный российский пенсионер собирать бумажки про какой-то элеватор.

Адольф оторвался от пива.

Александр Игоревич продолжал возмущаться:

– Ладно бы заподозрил, что ему в собесе в гречку плюнули. Или памперс дырявый выдали. А тут элеватор. Да еще хрен знает где!

– Где? – живо спросил Адольф.

Он знал ответ раньше, чем тот был озвучен. Если фортуна на твоей стороне, то совпадениям не стоит удивляться.

– Где-то на побережье. Да, точно, на Черном море. Мы еще в отделе ржали, что хорошо бы в порядке следственного мероприятия туда в командировку съездить.

– Элеватор на Черном море, – задумчиво повторил адвокат. – Слушай, а ты можешь мне эти документы показать.

– Зачем? – напрягся Санек.

– А вдруг этот пенсионер не сумасшедший?

– Нет, точно двинутый. Он баллоны на какого-то Тихона Ерофеевича катит. Я пробил его. Мужик из министерских, грамотный, у нас на него ничего нет. Он там не при делах. Элеватором владеют совсем другие люди. Старикашка перебдел, детективов насмотрелся. И я вынужден разгребать это дерьмо, твою ж мать!

Адольф Абрамович приподнял бокал и смотрел сквозь пиво на окружающий его мир. И мир казался чудным, радостным и неправдоподобно игривым.

– Мне нужны эти документы, – сказал он.

– На кой они тебе? Я ж говорю, старик сбрендил.

– И все же. Покажи документы. Похоже, это не обычный случай.

– Может объяснишь, в чем там собака порылась?

– Потом. Сначала документы.

– Ну как-то странно… Я, вроде как, подписываюсь на дело, о котором ничего не знаю. Мне бы хотелось какой-то ясности, что к чему и при чем здесь блевотная папка.

– Обещаю, ты будешь доволен.

Александр Игоревич давно знал Адольфа Абрамовича. И знал, что тот не разбрасывается словами.

– Договорились, – пожал плечами следователь. – Я пока мало что понял, но верю в твою гениальную голову. Башковитый ты! Документы тебе отдам, не жалко. Так, значит, работаем? Вместе? Ох, как я соскучился по настоящим делам. То есть по настоящим деньгам.

Адвокат кивнул. Он сказал все, что хотел. Дальнейшая беседа утомляла его своей бессмысленностью.

Однако приятель не унимался.

– Скажи только, Адольф, как на духу скажи, зачем тебе это дело? Ты же осторожен, как пацан, у которого нет денег на презервативы. В жизни не поверю, чтобы ты на такое подписался чисто ради денег.

Адольф Абрамович помолчал. Лицо заострилось и стало непроницаемым.

– У меня свой интерес. Личный. – Тема была закрыта.

Приятели допили пиво и разошлись по своим мирам, чтобы в скором времени объединить усилия по завершению сложного дела, сулящего одному отмщение, а другому деньги.

По дороге домой Адольф Абрамович подвел итог: «Клиент заказал вернуть ему объект. Это раз. Клиент сам на крючке стараниями какого-то старикана. Это два. Такие совпадения раз в сто лет случаются, значит, удача на моей стороне. Это три». И чувство предстоящей победы радостно обожгло ему грудь.

Он понял, что дело становится на порядок проще и приятнее. Если в зеленой папке то, что он думает, а чутье ему подсказывало, что так и есть, то на Тихоне Ерофеевиче можно ставить крест. Никакой собственности он не получит. Можно смело послать его.

От избытка чувств он криво перекрестился и растроганно произнес: «Чудны дела твои, господи». Потом взял себя в руки и вернулся в прежнее состояние непробиваемого спокойствия.

А Санек деловито прикидывал, как подступиться к этому делу. Главное, не затягивать. Хотелось поскорее увидеть заманчивое число нулей на своем банковском счете. Да, надо форсировать!

Утренний визит

В шесть часов утра в дверь семьи Петуховых позвонили. Спальня родителей была в глубине квартиры, поэтому первым к двери подскочила старшая дочь, подросток в коротковатой пижаме.

Девочка ничего не поняла, поэтому пришла в родительскую спальню:

– Папа, вставай, там полицейские. Просят дверь открыть.

– Чтоб их! – выругался Антон. – Тише, маму не разбуди.