Ничего, кроме личного

Виктор достал его и по номеру понял, что сегодня пятница. За всеми событиями он забыл об этом особом дне. Звонила Ольга Петровна.

– Добрый вечер, Виктор, – властно сказала она, как будто только она вправе определять, добрый ли будет сегодняшний вечер.

– Добрый, – подтвердил он.

– Что-то ты не звонишь, а я скоро буду недоступна. Мы в аэропорту, решили с мужем на пару дней в Венецию слетать. Что у тебя?

– Все в порядке.

– Я, видимо, не так задала вопрос. Не у тебя, а у нашего общего знакомого.

– Тоже все в порядке. «На Западном фронте без перемен».

– На каком фронте?

– Западном. Это Ремарк.

– Виктор, ты себя хорошо чувствуешь? Голос у тебя какой-то… Ты здоров?

– Вполне. Перепил вчера немного.

– Ну, это нестрашно. Значит, я могу спокойно отдыхать в Венеции?

– Вполне. Тут все без перемен, никаких новостей, – сказал Виктор и поднял взгляд на Владу.

Та одобрительно кивнула.

– Передавайте привет Венеции.

– Обязательно, Венеция будет польщена, – не скрывая ехидства, сказала Ольга Петровна. – Тогда до связи. Лечись! – и гудки вместо «до свидания».

В следующую минуту сразу две женщины дали Виктору оценку.

– Размазня, – с досадой сказала Ольга Петровна своему мужу. – Немного перепил, и уже голос, как с того света. Прямо как с покойником поговорила.

Муж кивнул с равнодушным видом.

– Молодец, настоящий мужчина, – оценила поступок Влада. – Голос, правда, мог бы быть и пободрее.

Виктор подошел к зеркалу, посмотрел на себя и тихо, почти интимно прочитал своему изображению строки какого-то поэта:

– Он знал, что вертится земля, но у него была семья.

– Семью еще надо заслужить. – Оказывается, Влада все слышала.

Виктор ничего не ответил, взял бутылку и ушел из дома.

Он пришел на берег моря. Штормило. Это сильно напоминало сказку про золотую рыбку, где море гневалось на старика, который потакал старухе.

Виктор разулся и зашел по щиколотку в воду. Пенные брызги окатили его почти по пояс. Вчера было совсем иначе. Нельзя дважды зайти в одну и ту же воду. Даже если эта вода замкнута морскими берегами.

Виктор пил из горлышка, держал удар волны, трясся то ли от холода, то ли от нервного напряжения и готовился.

Он готовился выполнить роль подонка.

Он промолчал, не сдал Антона. Оставалось предъявить это молчание к оплате.

В Венеции

Ольга отправилась в Венецию с мужем Михаилом. Они давно никуда не ездили из-за пандемии, и это повлияло на их отношения самым отвратительным образом. В последнее время Михаил все чаще проявлял признаки строптивости, не свойственные ему прежде.

По глубокому убеждению Ольги, успешная женщина должна быть замужем. Рядом обязательно должен находиться подтянутый, хорошо одетый и аккуратно подстриженный мужчина, начитанный до такой степени, чтобы поддержать разговор об искусстве на уровне продвинутого пользователя.

Именно такого мужа она себе и нашла. Михаил идеально вписывался в ее проект счастья: на людях с ним было не стыдно, а дома он почти не напрягал ее. Он был неприхотлив в быту и непритязателен в постели.

Финансовые отношения в их семье никогда не обсуждались, но по молчаливому согласию установилось простое правило: Михаил зарабатывал на хлеб с маслом, иногда даже с икрой, а вот серьезные приобретения вроде квартиры или загородного дома возникали в их жизни сами собой, словно по мановению волшебной палочки. В роли волшебной палочки выступал Ольгин брат Тихон. Но махала-то палочкой Ольга. Значит, ее роль в благополучии их семьи была решающей. Ольга была коренной лошадью, а Михаил пристяжной. Оба понимали это и, как казалось Ольге, вполне нормально с этим жили.

Михаилу была отведена роль тыла, с которой он блестяще справлялся. Ольга только раз в жизни сходила на родительское собрание в школу, и ей этого хватило. Выслушивать тупые вопросы и заунывные ответы было выше ее сил. Отныне на родительские собрания ходил отец. Михаил, в отличие от Ольги, знал размер обуви сына, расписание уроков, а также название его любимого футбольного клуба. Иногда муж поднимался над рутиной и творил кулинарные шедевры. В благодарность Ольга иногда выгуливала мужа на дорогих курортах, деньги на которые давал Тихон.

На этот раз потребность в Венеции стояла как никогда остро. Михаил в последнее время не радовал жену. Его обычное спокойствие стремительно перерастало в равнодушие, прорываемое периодическими вспышками плохого настроения. Он жил словно в капсуле собственного мира, не впуская в него Ольгу.

На Венецию возлагались большие надежды. Этот город, отмеченный красотой увядания, служит укором всем, кто думает о счастье в будущем времени. Город, лишенный будущего, взывает ценить настоящее. И Ольге хотелось, чтобы под песни гондольеров муж стряхнул с себя броню отчуждения, взял бы ее за руку и легким сжатием пальцев передал сигнал, что она ему нужна, что у них все хорошо.