Ничего интересного

И я почувствовала, как меня накрывает это чувство — желание забрать этих детей. Я не шучу, когда говорю, что мне никогда не нравились люди, потому что люди меня пугают. Потому что каждый раз, когда я пыталась высказать, что у меня внутри, они понятия не имели, о чем я. Мне хотелось расколотить кулаком окно, только чтобы найти предлог уйти от них. Потому что я все лажала и лажала, потому что мне было трудно не облажаться, я жила жизнью, в которой у меня было меньше, чем хотелось. Поэтому вместо того, чтобы хотеть больше, иногда я просто заставляла себя хотеть еще меньше. Иногда я заставляла себя верить, что мне ничего не нужно, даже еды и воздуха. А раз я ничего не хочу, просто превращусь в призрака. И это будет конец.

И тут появились эти двое детей, и они загорались. И я знала их меньше недели; я их вообще не знала. Но я тоже хотела загореться. Я думала: как было бы здорово, если бы все держались на почтительном расстоянии. Эти дети вызвали у меня чувства, и чувства сложные, потому что дети были сложные, травмированные. И я хотела забрать их себе. Но я знала, что не заберу. И знала, что не могу даже позволить им на это надеяться.

— Бесси, — наконец сказала я, — твой отец облажался, понятно? Но мне кажется, он хочет быть хорошим человеком. А Мэдисон моя подруга. И я знаю, что она хороший человек. И Тимоти… Ну, с Тимоти ладно, он сейчас слишком маленький, но и с ним все будет хорошо. Это твоя семья, слышишь? И я не знаю, понимаешь ли ты, но твоя семья богата. Они богаче всех, кого я когда-либо встречала в жизни. Они богаче всех людей, которых я встречала в жизни, вместе взятых. Вам тут будет хорошо. Они постараются дать вам все, что вы захотите. И может, это кажется тебе не таким уж и важным, но когда-нибудь вы будете за это благодарны. Когда вы действительно что-нибудь захотите, вы сможете это сделать. Если ты останешься с ними. Если вы дадите Мэдисон и вашему отцу шанс.

— Я понимаю, — ответила Бесси, но ее глаза горели.

Я не могла на нее смотреть. Я как будто разговаривала с землей у себя под ногами.

— А лето еще долго будет? — спросила она.

— Долго, — ответила я. — Еще очень долго.

Тем вечером мы вышли из нашего гостевого дома и направились в особняк. На Роланде были какие-то брюки цвета хаки и классическая белая рубашка с синим галстуком, который мне удалось правильно завязать только с седьмой попытки, потому что с маленьким ребенком это делать очень сложно. С его волосами я справилась довольно легко. У мальчиков вообще с волосами все просто: лишь бы аккуратно, а дальше всем пофиг. Кажется, ни разу в жизни я не слышала, чтобы мужчина-натурал сказал комплимент волосам другого мужчины-натурала.

Бесси была в черном сарафане в цветочек, таком, в стиле гранж, довольно клевом. Роланд выглядел как стажер в банке, а Бесси напоминала девочку на третьей свадьбе своей мамаши. Я сбрила ей волосы по бокам, оставив сверху как были. Красивей она от этого не стала, но теперь прическа подчеркивала ее глаза, неистовость в лице. Близнецы выглядели как замаскированные дети природы, дикари под прикрытием, но этого было достаточно. Я так думаю, все, что нужно было Джасперу, — это попытаться сделать их нормальными. И я не сомневалась, что Мэдисон тоже требовалось только это. Она точно не захотела бы, чтобы они потеряли эту свою странность, дикость. Огонь, да, хорошо, она бы предпочла остановить, но не то, что было внутри. Это ей понравится. Я знала, что понравится.

Я нанесла тонкий слой огнеустойчивого геля, хотя было трудно определить, сколько его нужно. Я волновалась по поводу грязи, следов на детской одежде, стульев в столовой, но неважно. Я знала, что, как только они увидят Джаспера, я буду рада, что намазала их гелем.

Мэдисон, вечно эта Мэдисон — представитель остального мира и всего хорошего, что в нем было, — встретила нас у черного хода.

— О, — сказала она, осматривая детей, — вы оба прекрасно выглядите. Совсем как взрослые!

Затем она взглянула на меня, на мое раздолбанное лицо в синяках и царапинах.

— О боже, — воскликнула она, не в силах скрыть удивление. Она не видела меня с тех пор, как вмазала мне локтем в физиономию. — Слушай, у меня есть косметика, которая… Даже не знаю, Лилиан. Это беда.

— Да все норм, — ответила я.

— Лилиан крутая, — гордо сказал Роланд.

— Она круче всех, кого я знаю, — ответила Мэдисон. — Мне только жаль, что ей все время приходится быть такой крутой.

Я подумала: тогда, может, не нужно было слетать с катушек в игре один на один на глазах у детей, но промолчала. Сделала глубокий вдох. А через пять секунд появился Джаспер.