Незримая пуля

Обычно Смоляр появлялся в здании Госсовета, где у него был кабинет, раньше всех. Но по средам у него был официальный «творческий день», как и у всех сотрудников высокого ранга, когда они формулировали законы и писали речи для своих боссов: президента, премьера, председателя Госдумы и глав партий. В этот день Смоляр посещал неприметное четырёхэтажное здание на пересечении улицы Долгоруковская и Оружейного переулка, в пяти минутах ходьбы от метро «Новослободская», где у нового Смотрящего был офис.

Офис имел вывеску «Конструкторское бюро канализации» и состоял из трёх кабинетиков, санузла, кухни и комнаты отдыха, используемой также для совещаний сотрудников.

Никто из соседей этих сотрудников никогда в глаза не видел, но они существовали: секретарь, повар и два телохранителя, работающих посменно. Жили все эти люди в этом же здании на первом этаже, имея отдельный вход со двора.

Однако главным обслуживающим персоналом офиса являлся компьютерный комплекс, имеющий выход на все правительственные линии связи и даже на спутниковую систему. Со спутника Смоляр и получал задания начальства из «европейского обкома» и через него же отправлял обратно доклады о жизни московской власти. Все линии были защищены новыми системами криптозащиты, поэтому перехвата владелец офиса не боялся.

Бразды правления российской властью в качестве Смотрящего он получил буквально на следующий день после провала предшественника. В функции Смотрящего входило и наблюдение за наблюдающими — российскими чиновниками на службе западных НКО и так называемых информационных платформ — Фейсбука, Твиттера, ТикТока и других. Поэтому Смоляр счёл необходимым предупредить этих лиц о смене власти и напомнил о безоговорочном их подчинении новому Смотрящему. Особенно Смоляра беспокоил главный служитель «Комитета 300» в России президент «Сбера» Оскар, начавший «перетягивать одеяло на себя», то есть строить собственную финансово-торговую корпорацию. Амбиций у него было немереное количество, он стал вмешиваться в системы образования, строительства, торговли, медицины (построил фабрику для производства собственного лекарства от коронавируса) и даже замахнулся на покупку Байконура в Казахстане. Что на взгляд Смоляра сильно мешало банкиру в главной деятельности — информационном и финансовом контроле российских институтов. Однако Оскар, что называется, закусил удила и рвался к абсолютному охвату бизнес-деятельности российского государства, не желая слушаться кураторов из Европы и Америки, увлёкшись «переформатированием» не только образования, но и человека «разумного» в человека «подчинённого». Он не понимал, что в России образование является инстинктом самосохранения, и слом этой системы в постиндустриальном обществе, которое он строил, означал бы глобальную перестройку цивилизации, что в конечном итоге привело бы к ликвидации самого разума.

Естественно, Смоляр тоже хотел иметь в подчинении некую общность обслуживающих его людей, не способную мыслить, но он-то как раз, в отличие от Оскара, понимал, что для построения системы надо разрушить не просто управление России, но и традиционную культуру, и традиционные представления об историческом развитии, и главное — коллективную душу русского народа, что стало бы шоком и для остального мира. Идти к заветной мечте — овладению территорией России — надо было осторожно, медленно, не спеша, постепенно перепрограммируя глубинную психику русской цивилизации. И если уж одним из рычагов этого процесса был процесс смены образования, им и надо было методично заниматься, не отвлекаясь на слом других институтов — здравоохранения, экономики, культуры и военной структуры. Президент «Сбера», становящегося государством в государстве, был слишком самонадеян, примеряя на себя тогу Императора всея Руси, и его стоило сдерживать.

Сменив пароли, Смоляр дважды разговаривал с Оскаром в удалённом режиме, убедившись в своих ощущениях, и даже подумал, не сделать ли «другу-банкиру» коррекцию мозгов. Местные слиперы называли такую операцию «засосом», что говорило об их шутливом отношении к своим способностям. Но пси-воздействие оставляло след в мозгу пациента, ослабляя его когнитивные возможности, и Смоляр пока отказался от идеи «улучшения» Оскара.