Незнакомец

Прошло три дня после встречи Риэ и адвоката Акиры Кидо. Юто последнее время все чаще запирался в своей комнате, чтобы почитать. Риэ сказала, что, после того как он примет ванну, им есть о чем поговорить.

Сначала ванну приняли Риэ и Хана, с радостью и смущением Хана сообщила, что у нее шатается передний зуб.

— Отлично. Дай-ка посмотрю. И правда. Как-то рановато, наверное. В вашей группе мало еще у кого выпал зуб.

— Ага. В нашей группе «Голуби» только у Хинано. Ой, я сегодня хотела позвать Хинано, но случайно сказала Хиноно. Хасимото-сенсей это услышала и рассмеялась. Я все же такая глупая!

В последнее время Хане, похоже, полюбилась фраза о том, что она глупая, она повторяла ее почти каждый день. И Риэ из раза в раз отвечала, что Хана вовсе не глупая, и гладила ее по голове. Со временем ей стало казаться, что, может быть, именно ради этого дочь повторяет фразу.

Еще полгода назад Хана как присказку использовала фразу «Я вот что думаю», а теперь она больше о ней и не вспоминала. Взросление меняло ее с такой невероятной скоростью, что воспоминания о том, какой она была год назад, стали такими расплывчатыми, что и сама Риэ диву давалась. Риэ была уверена, что в дочери есть что-то особенное, но было сложно отделить уникальность именно ее характера от тех черт, которые просто присущи детям этого возраста.

И все же Риэ находила утешение в жизнерадостном характере Ханы. Учитывая, что она потеряла отца совсем малышкой, ее веселый нрав всегда привлекал особое внимание в детском саду. Воспитательница говорила Риэ при встречах, что Хана всегда улыбается. Родители других детей тоже называли ее самым жизнерадостным ребенком в группе. Риэ это было очень приятно.

Юто вышел из ванной около десяти часов. Хана и бабушка к этому времени, разумеется, легли спать, в гостиной осталась только Риэ. Когда Юто, уже переодетый в пижаму, попытался быстро проскочить мимо, она окликнула его:

— Юто, я же сказала, что хочу с тобой поговорить. Я тебя тут жду.

— О чем? — спросил Юто с выражением недовольства на лице.

В последнее время он часто вот так открыто проявлял свои чувства. Риэ надеялась, что это к лучшему. Ее бы больше беспокоило, если бы он все продолжал держать внутри себя, пока однажды ситуация не зашла так далеко, что было бы поздно что-то с этим делать. Поэтому она была готова принять на свою долю все подростковые проблемы сына и за себя, и за первого, и за второго мужа.

Юто, что-то поняв по выражению лица матери, сел на стул.

— О чем?

— Три дня назад приезжал адвокат, который с позапрошлого года собирал материалы о папе… Теперь мы все знаем. Почему он изменил имя…

Юто перевел взгляд на документ, лежавший на столе рядом с ее рукой. Машинально кончиками пальцев Риэ все время теребила края листов, то сворачивая, то разворачивая их.

— Кем он был?

— Я не знаю, стоит ли тебе все рассказывать. Никак не могу решиться. Поэтому я хотела у тебя спросить. Ты хочешь все знать? Или готов пока подождать?

Некоторое время Юто молчал.

— Папа совершил что-то плохое? За что его могла арестовать полиция? — спросил он.

Риэ покачала головой:

— Ничего серьезного. Только сменил имя…

— Зачем?

— Здесь написано. Обо всем. Господин адвокат собрал здесь все материалы.

— Тогда я прочитаю.

— Мне кажется… тебя это… может шокировать. Я еще сама не оправилась от шока.

— Рё умер, а потом умер отец… Что может быть более шокирующим?

Юто протянул руку, взял документ, составленный Кидо, и пролистал его, словно проверяя количество страниц.

— Я у себя наверху почитаю, — сказал он и ушел на второй этаж. Прислушиваясь к шагам сына на лестнице, она гадала, что сейчас у него на душе.

У него сломался голос, появились тонкие усики, он нашел электробритву своего умершего отца и стал бриться без ее пояснений, словно подражая отцу. Риэ подумала, что для анализа ДНК они использовали сбритые волоски, которые остались внутри этой бритвы.

Наблюдая за тем, как взрослеет ее сын, она частенько думала, что у нее в то же время прибавляется количество седых волос.

Риэ никак не могла решиться, стоит ли делиться результатами расследования Кидо, но ведь она уже рассказала ему, что имя отца было ненастоящим, поэтому ничего иного, как сообщить всю правду, не оставалось.

Будь это другой четырнадцатилетний подросток, возможно, и стоило бы подождать, но она чувствовала, что Юто нужно рассказать все.

Риэ изо всех сил старалась перестать относиться к нему как к ребенку.

Она серьезно переживала, что в семье без отца он может стать чересчур зависимым от нее. С началом подросткового возраста Юто, видимо, тоже стал беспокоиться об этом и, скорее всего, еще и поэтому пытался установить с ней дистанцию.

Обращаться с ним и дальше как с ребенком в каком-то смысле для нее было бы легче. Но теперь она жила под одной крышей с будущим мужчиной, а в семье, оставшейся без отца, это приводило еще к большей напряженности.