Незнакомец

Кидо не хотел портить впечатление от разговора еще больше, поэтому улыбнулся и попросил Мисудзу приготовить ему еще один коктейль с водкой. Такаги тоже больше ничего не сказал после того, как Кидо его осадил.

Мисудзу выглядела так, словно ее мысли были заняты чем-то другим, возможно, она думала о Дайскэ Танигути. Кидо был рад, что она оказалась безразлична к его дискуссии с Такаги.

Пока Кидо ждал коктейль, он взял в руки и стал рассматривать футляр от игравшего в тот момент диска The Kids & Me Билли Престона. На фоне жизнерадостной мелодии молчание между ним и Мисудзу было унылым.

— Будь это и правда похищение Дайскэ Танигути северокорейскими службами, это стало бы серьезным делом. Но Икс стал выдавать себя за Танигути относительно недавно. В наше время такого уже не бывает. Кроме того, Икс работал в лесозаготовительной компании в маленьком городке. Зачем шпиону сидеть в такой глуши?

Говоря это приглушенно, подавшись вперед, чтобы остальные не слышали, Кидо вдруг осознал психологическую связь между ним самим и Иксом. Оба попали в ситуации, в которых можно было усомниться в их японской идентичности.

— Пожалуйста, второй коктейль. — Мисудзу с улыбкой протянула ему стакан, никак не отреагировав на только что сказанное.

— Мне так было жалко Дайскэ. Вы знаете о рисках, связанных с донорством печени?

— Без подробностей.

— Тогда я слышала, что в Японии на пять тысяч пятьсот человек умирает один.

— Из доноров?

— Да, риск всего две сотых процента. В остальных случаях доноры выживают, но в десяти, а то и двадцати процентах случаев остаются последствия: хроническая усталость, боль и другие осложнения. Бывает психологическая подавленность.

— Отец Дайскэ просил его стать донором?

— Думаю, нет. Уверена в этом. Хотя, если бы отец и врачи просили об этом, Дайскэ вряд ли стал бы рассказывать.

— Его старший брат утверждал, что Дайскэ сам предложил стать донором.

— Возможно, так и было. Ему не хватало любви родных, — сказала Мисудзу довольно банальную фразу с жалостливой интонацией, а затем продолжила: — Но не только это. Я думаю, он чувствовал, что обязан выполнить свой долг. Потому что тогда отца мог спасти только он… Риск — это не просто черное или белое. Он действительно корил себя за то, что опасался, вдруг именно он станет тем самым, одним из пяти тысяч пятисот человек. Спрашивал себя, почему так боится того, что остальные могут без страха сделать ради спасения члена семьи. Когда врач сказал, что после операции большая часть доноров быстро возвращаются к нормальной жизни без каких-либо ограничений, он думал, что станет одним из тех, кого ждут осложнения.

— Это вполне понятно.

— Вы понимаете? Но… он себя загнал в угол и в результате принял такое решение. Он был у меня перед глазами, я жалела его… но ничего не могла сделать.

Кидо несколько раз кивнул, демонстрируя, что тоже сочувствует Дайскэ и разделяет чувства Мисудзу.

Из динамиков доносились сладостные звуки известной баллады You Are So Beautiful.

На втором куплете: «Such joy and happiness you bring… just like a dream» — фортепиано и струнные достигли драматической кульминации, после чего начался припев. Кидо заметил на глазах Мисудзу слезы. Сначала он подумал, что она плачет из-за Дайскэ Танигути, но она объяснилась:

— Я всегда плачу, когда слышу эту песню. Видимо, возраст, становлюсь все сентиментальнее.

С улыбкой Мисудзу вытерла глаза, будто и сама удивилась своей реакции. Кидо завороженно смотрел на привлекательное выражение ее лица в этот момент. В ответ на ее улыбку он тоже улыбнулся.

— Я знаю только томную версию Джо Кокера, а это оригинал? — спросил он.

— Да, эта мне нравится больше.

— Впервые слышу, но мне, наверное, тоже. Хорошая песня.

— И я о том же.

— Раньше, когда я слышал тексты песен, в которых воспевались прелести возлюбленной, мне было как-то неловко даже. Наверное, с возрастом это меняется…

— Да, — сказала Мисудзу со вздохом, вытерла слезы, посмотрев наверх, и, кажется, успокоилась.

— Кёити всегда считал Дайскэ «непутевым типом». Чтобы тот ни делал, все было плохо. Он не мог понять и принять того, что я встречаюсь с Дайскэ. То, что его младший брат может стать единственной надеждой на спасение отца, вызвало у него непростые чувства. И то, что Дайскэ никак не может решиться, раздражало его еще больше.

— Понятно.

— Он все твердил, что не такой уж это и большой риск, чтобы из себя жертву трагедии строить, и не такое уж он большое одолжение делает. По словам Кёити, будь у него здоровая печень, он бы вообще без рассуждений согласился стать донором.

— Он это сказал напрямую Дайскэ?

— Матери. Дайскэ случайно услышал.

— Ясно.

— После такого любому захочется уйти из дома. У него не осталось никого в семье, на кого можно было бы положиться. А что уж дальше случилось, убили его или похитили…

Мисудзу оборвала фразу на полуслове и покачала головой, снова погрузившись в размышления. Рассыпанные по плечам волосы колыхнулись. Правой рукой она заправила волосы за уши, а затем поднесла бокал к губам.

— Надеюсь, он еще жив. Я постараюсь его поискать.