Незнакомец

Джаред протараторил все этапы процедуры, которую требовалось выполнить, но его взгляд не отрывался от лица миссис Дэвис, и во время работы он даже пару раз отвернулся. В конце концов, я положила руку на его плечо.

– Может, передохнём?

– Да. Хочешь содовой? – Джаред сделал долгий и медленный выдох и кивнул.

– Давай, – мне перерыв не требовался, но пришлось его сделать.

Из древнего автомата, который стоял в комнате отдыха в конце коридора, Джаред принёс нам по бутылке. В эту комнату с потрёпанной мебелью и поцарапанным полом клиентов не водили. Она предназначалась для персонала: в ней можно было пообедать или немного расслабиться.

Джаред открыл свою бутылку и растянулся на изношенной кушетке. Я же рухнула в старенькое кресло, на котором лежали разномастные подушки. Мы пили молча. Сверху до меня доносился тихий стук каблуков Шелли по деревянному полу.

– Думаю, надо заменить звукоизоляцию, – сначала я посмотрела на потолок, потом перевела взгляд на Джареда.

– Хм, – он кивнул и уставился на горлышко своей бутылки.

– Тебя это гнетёт? – я наблюдала, как он заглянул внутрь бутылки, будто мог выудить со дна какую-то тайну.

– Да. Проклятье. Я знаю, что так нельзя, Грейс... – Джаред посмотрел мне в глаза.

– Всё в порядке, Джаред. Наша работа, по большей части, состоит из сострадания.

– Но тебя это не поразило, – заметил он. – Я имею в виду... Зачем?

– Ты хочешь сказать, что она слишком молодая? – холодные пузырьки углекислого газа защекотали моё горло и вызвали кашель. Лучше выпить кофе, но за ним надо подниматься по всей лестнице.

– Да, – Джаред снова бросил на меня вопросительный взгляд. – И... дети. Пока ты разговаривала с их отцом, я видел эту маленькую девочку с Шелли. Когда я привёз тело миссис Дэвис, то пошёл наверх и увидел её. Ей, наверное, около трех лет?

– Да. Я тоже так думаю.

– А тебе всё равно, – продолжил он.

– Это работа, Джаред. Она в том и состоит, чтобы максимально легко уладить дела для её супруга и семьи, и выполнить всё необходимое для миссис Дэвис.

– Да. Я знаю. Ты права. Только это довольно трудно. Правда? – Джаред потёр глаза, вылил остатки содовой в рот.

Я подумала о недавнем разговоре с Дэном Стюартом.

– Конечно, это печально.

– Не только печально, – Джаред покачал головой.

– Хочешь, я сама закончу? – великодушно предложила я.

– Нет, у меня рабочий день шесть часов, и маловероятно, что в будущем я никогда не столкнусь подобным, – он посмотрел на меня. – Но... как ты это делаешь, Грейс? Ты же не принимаешь близко к сердцу то, что не можешь выполнять свою работу, но чувство сострадания сохраняешь.

– Я научилась в конце дня оставлять работу за порогом, – пояснила я.

– А если за пару часов до окончания рабочего дня ты получишь звонок о новой смерти? – усмехнулся Джаред.

– Даже тогда, – я допила свою содовую и выбросила бутылку в ведро для переработки отходов.

– А как ты делаешь, чтобы это работало? – спросил парень, когда мы возвращались в помещение для бальзамирования.

«Что я делаю? Ухожу отсюда прочь и плачу мужчинам, чтобы они выполняли мои фантазии».

– Я много читаю.

– Наверное, мне надо начинать вязать на спицах, – Джаред тихонько фыркнул.

– Почему бы и нет, – мы продолжили работу. В инструкциях он не нуждался. – Из тебя, Джаред, выйдет отличный организатор похорон. Я тебе это уже говорила?

– Спасибо, – он поднял голову.

Мы закончили работу без дальнейшей психологической дискуссии, но, когда Джаред ушёл, я ещё раз задумалась над своими словами. Мои бурные отношения с Беном закончились на редкость мерзко. Он хотел жениться, а я нет. И вовсе не потому, что его не любила. Любить Бена было очень легко. На самом деле, я, также как и он, предполагала, что однажды мы поженимся и родим детей. Всё дело в создании семьи.

Я верила в любовь. Верила, что супружество – это навсегда. Мои родители после сорока трёх лет совместной жизни до сих пор счастливы в браке, и по работе мне встречалось множество семей, связанные узами взаимной привязанности.

С самого раннего детства меня окружала смерть. Но она не приближалась ко мне до того момента, пока я не начала стажироваться в фирме отца. Я планировала церковные службы, разговаривала со священниками, пасторами и раввинами, чтобы помочь скорбящим семьям, которые к нам приходили, чтобы проводить в последний путь любимых родственников и упокоить их с миром. Похороны не для мёртвых, а, в конце концов, для живых.