Незнакомец

— Вам наверняка все это кажется ужасным, — сказала она Ребекке. — Ваш знакомый подбирает двух попутчиков и притаскивает их сюда, а затем они едва не погибают на вашей яхте. Один пропадает, а вторая поселяется в качестве гостя в вашем доме. Гостя, совершенно вам незнакомого…

— Вы мне вовсе не кажетесь совершенно незнакомой, Инга, — возразила Ребекка. — Вот Мариус — да. Если б он здесь поселился… Его я вполне восприняла бы как совершенно чужого.

— В любом случае, вы наверняка не так представляли себе ваше лето.

— Да, — согласилась Ребекка, — действительно, не так. — "Я хотела быть уже мертвой". — Только что звонил Альберт, — решила она сменить тему. — Он сказал, что береговая охрана, к сожалению, завтра в последний раз отправится на поиски вашего мужа. Если они его и тогда не найдут, то… — Она не закончила фразу.

— То прекратят поиски, — закончила за нее Инга. — Я, собственно, ожидала этого. Точнее… я даже не ожидала, что они будут искать целых четыре дня. — Несмотря на солнечный загар, она выглядела бледной, а ее губы были совершенно бескровными. — Он был… он первоклассный пловец. И на нем был спасательный жилет…

— Но вам не следует пока предполагать самое худшее, — произнесла Ребекка. — Может быть, его кто-нибудь подобрал.

— Но тогда он объявился бы.

— Но… Вы же мне рассказывали, что на "Либель" он так странно себя повел… Ему теперь тяжело просто так связаться с вами и прийти сюда как ни в чем не бывало.

Инга пригубила свой кофе. Она выглядела ужасно напряженной и несчастной, и это тронуло душу Ребекки.

— Я все еще не могу этого понять, — сказала Инга. — Эта сцена на яхте кажется мне кошмарным сном. Совершенно нереальным. Мариус, который вдруг… Какое-то время я думала, что он шутит. Знаете, мы часто так шутили — на полном серьезе говорили о совершенно нелепых вещах. Мы могли часами так дурачиться. Но на этот раз…

— А если это недоразумение? — спросила Ребекка. — Шутка, которую он продолжал, хотя у вас больше не было желания шутить? Вы были не в настроении, как вы рассказывали, потому что боялись шторма. Может быть, до него просто не доходило, что вы на самом деле не желаете вести эту игру? Или он хотел заставить вас продолжить ее…

Инга потерла лоб.

— Я день и ночь, — сказала она, — мысленно прокручиваю эту сцену. Вы не поверите, как я желаю, чтобы у меня вдруг наступило прояснение, когда я поняла бы: это была шутка, а я в своем отчаянии не поняла, что… Но я в это не верю, Ребекка. Он был… да, он был совершенно неузнаваемым. Он столкнул меня вниз, в каюту. Я могла при этом сломать себе все что угодно. В его глазах было такое странное выражение… Я еще никогда не видела его таким. Это не был тот Мариус, которого я знала. Он был чужим — и опасным.

— Что-то должно было взбудоражить в нем какую-то сторону, которая раньше не проявлялась, — сказала Ребекка. — Был ли это поход на яхте? Может быть, это что-то напомнило ему? Или, возможно, Максимилиан что-то сказал ему перед плаванием в порту? Или Альберт?

Инга снова потерла лоб. Ее постоянно донимали небольшие головные боли, но она списывала это на сотрясение мозга. И конечно же, на тот кошмар, в который она неожиданно попала и из которого пока не видела выхода.

— По-моему, это как-то связано с вами, — произнесла она наконец.

Ребекка посмотрела на нее в полном изумлении.

— Со мной? Но каким образом?

— Я не знаю. Но создавалось такое впечатление, что он хотел украсть судно в первую очередь не для того, чтобы заиметь деньги, а… чтобы досадить вам. Чтобы заставить вас переживать. Казалось, что у него настоящая ненависть к вам. Да он даже так и сказал. Что он вас ненавидит. Что он точно знает, кто вы такая. Я несколько раз спрашивала его, знаком ли он с вами, но он отвечал, что ему необязательно надо быть с вами знакомым, чтобы знать о вас все. Это было… полное безумие!

— Мне тоже так кажется, — сказала Ребекка. — Но я со своей стороны абсолютно уверена, что не знаю Мариуса. Я его никогда раньше не видела. Вы оба еще учитесь в университете; я работала в организации по защите детей. И я уже почти год не живу в Германии. Где у нас могут быть точки соприкосновения?

— Я не знаю, — ответила Инга, — и сколько бы ни размышляла, я не нахожу ответа.

Ребекка подлила ей еще кофе.

— А что вы знаете о Мариусе? Я имею в виду то время, что было до ваших взаимоотношений? Как давно вы его знаете? — Она осеклась. — Если я слишком нескромна…

Ее гостья тут же отмахнулась:

— Нет. Вовсе нет. Я рада, что вы говорите со мной об этом. Я сойду с ума, если буду ворошить все это в своей голове. Очень мило с вашей стороны, что вы принимаете такое участие в моей жизни… — Она указала на чашку с тарелкой на столе перед собой: — Что вы и для меня тоже накрыли стол. Я считала, что это послеобеденное время за чашкой кофе вы предпочитаете проводить в одиночестве.

Глаза Ребекки потемнели. Инге казалось, что над ее лицом в прямом смысле повисла тень.