Незнакомец

— Но, — спросила наконец незнакомая дама несколько смущенно, — неужели вы его совсем не любите? Я хочу сказать, что он двенадцатилетний мальчик. Еще ребенок. А вы говорите… простите, что я говорю это… вы говорите о нем почти с ненавистью. Разве можно ненавидеть двенадцатилетнего мальчика?

— Нелли! — произнес Рихард на этот раз несколько язвительно. — Нас ведь это не касается!

Мариус за дверью сжал кулаки, впившись ногтями в ладони. Что же ответит Фред?

"Почему меня вообще интересует его ответ?"

— Ненависть? — спросил его приемный отец. — Ну, ненависть — это то же, что и любовь, не так ли? Ни то, ни другое не возникает по заказу, и управлять этими чувствами невозможно. Их нельзя ни вызвать в себе, ни избавиться от них, если уж они в ком-то укрепились. Но неверно говорить, что я ненавижу Мариуса. Нет.

Никто в компании ничего на это не ответил, и Фред продолжил:

— Я презираю Мариуса. Да. Этого я не отрицаю. Я смотрю на это худое, бледное лицо, на это рахитичное тело и вижу в нем все его проклятое происхождение. Он — выходец из совершенно асоциальной семьи. Оба родителя — алкоголики, оба не в состоянии продержаться на работе больше двух недель. Совершенно опустившийся сброд. Они свалили и оставили своего, тогда шестилетнего, ребенка одного в квартире. Посаженным на цепь в ванной. Без воды, без пищи. Он был полумертвым, когда его нашла полиция. К счастью, семью тогда курировала социальная служба, и ее сотрудница забила тревогу. Классная руководительница — тоже. Если б не эти две женщины, то его, наверное, уже никто не смог бы спасти. Отец объявился тогда аж спустя четыре недели, а мать — еще позже.

— Бедный мальчик, — произнесла Нелли. — Такой юный — и уже пришлось пережить столько ужасного!

— Это одна сторона, — сказал Фред. — Другая же такова, что это невинное дитя, которое вы, вероятно, в нем видите, естественно, носит в себе гены своих родителей. Вся распущенность, вся испорченность этих людей сидит в нем. И все это я каждый день вижу перед собой!

— Но как раз этот вопрос и обсуждается с возрастающим интересом в научных кругах, — вмешался Рихард, — и пока без определенных выводов. Еще не совсем ясно, насколько на наш характер влияют генетические предпосылки. Некоторые считают, что наша наследственность чрезвычайно незначительно сказывается на ментальном и психическом развитии. Намного значительнее считается наша социализация, то есть то, каким образом мы вырастаем и какой отпечаток при этом накладывает на нас наше окружение.

— Как бы то ни было, — заговорил в ответ Фред, и в его голосе прозвучало нетерпение. Мариусу, которому для своей же безопасности в каждый отдельно взятый день чрезвычайно важно было, по возможности, сейсмографически точно заранее определить настроение приемного отца и в соответствии с этим корректировать свое поведение, был хорошо знаком этот оттенок голоса, который выдавал зарождающуюся злость. Другие, возможно, еще ничего не заметили — кроме Греты, пожалуй. — Я не собираюсь сейчас спорить о теориях, — продолжил он, — да это, наверное, и слишком обширная область. Между прочим, как я уже упоминал, мальчику было шесть лет, когда он попал к нам. Эти решающие шесть лет он прожил среди самого опустившегося сброда, какой только можно себе представить. И который наложил на него свой отпечаток.

— В шесть лет они еще такие маленькие… — возразила Нелли. — Я считаю, что при проявлении большой любви и внимания в этом плане можно очень многого добиться.

— А я за то, чтобы обращаться с ним жестко, — сказал Фред. — Этим тоже можно многого добиться. Он не исправляется! Никак! И должен сказать, что он следует всем предписаниям на "ура", за незначительными исключениями.

— Но я считаю… — снова попыталась спорить гостья, но муж прервал ее:

— Нелли, тут наше мнение не требуется. Люди, которые взяли на себя ответственность за такого ребенка, должны сами решать, что они считают лучшим. В конце концов, им придется жить с последствиями своих решений.

Мариус еще сильнее впился ногтями в ладони, не чувствуя боли. Этим людям нужно что-то предпринять! Фред выдал себя. Они распознали его ненависть. Он сказал, что презирает своего приемного сына. Сказал, что жестко обращается с ним. Нелли и Рихард, кем бы они ни были, должны теперь что-то предпринять!

— Фред, у наших гостей закончилось вино, — пожурила Грета мужа.

Вероятно, им тут же подлили в бокалы, потому что Рихард сказал:

— Большое спасибо. Кстати, великолепное вино.

А Нелли добавила:

— И еда превосходна! Я восторгаюсь хорошими поварами!

Тему разговора поменяли.

* * *

Мариус уставился на Ребекку. Он метался туда-сюда, пока рассказывал. Пот лился ручьями по его телу, и лицо его тоже было мокрым. Возможно, и несколько слезинок прокатились по его щекам, он точно не знал.