Нежный плут

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Держу пари, постоянные ссоры тебя тоже измотали.

Это была правда, но Джеймс никогда не должен был узнать ее. Однако, похоже, он уже обо всем догадался.

Его голос стал тверже.

– Ты чувствуешь тошноту?

– Ничуть.

– Ты знаешь, как сохранить самоуверенность в затруднительном положении, милая девочка.

Джеймс вдруг отпустил ноги Джорджины. Она соскользнула вниз, но повисла в воздухе, поскольку одна рука мужа еще держала ее за талию. Джорджина не видела, как они прошли в свою каюту, но услышала щелчок закрывшейся двери. Ее сердце забилось сильнее.

– Признаюсь первым, я утрачиваю хитрость, когда имею дело с тобой, – продолжил Джеймс. Рука, которой он обнимал супругу, опустилась ей на ягодицы. Капитан крепко прижал к себе Джорджину. Его вторая рука гладила волосы женщины. Пальцы нежно скользили по ним. Джорджина видела нежную улыбку Джеймса, теплый огонек в глазах и почувствовала его дыхание, когда он добавил:

– Позволь мне посмотреть, смогу ли я найти это опять.

– Джеймс, нет…

Но губы капитана уже прижались к ее губам так, что оттолкнуть их уже не было никакой возможности. Неторопливо, с величайшей осторожностью он целовал Джорджину, соблазняя, очаровывая, впитывал каждый импульс чувств, которыми она обладала. Ее руки уже обвились вокруг шеи Джеймса, когда его язык слегка раздвинул ее губы, проник внутрь и коснулся ее языка, вызвав сумасшедшее головокружение. Под нежной атакой Джорджина почувствовала настойчивость. Свою или Джеймса? Она не знала. Она находилась в центре эротической бури, заслоняющей собой все, кроме мужчины и того, что он с ней делал.

Боже, его вкус, ощущение его тела, овевающий жар, невероятно приятно воздействующий на ее чувства. Она забыла… Нет, она просто сомневалась в реальности, сомневалась, что что-нибудь может так подействовать на нее, что можно совсем потерять себя… Ради него.

– Господи, женщина, ты заставляешь меня трепетать.

Джорджина услышала удивление в голосе Джеймса, почувствовала дрожь его тела… Или это трясло ее саму?

Она вцепилась в него, и ему было легко поднять ее ноги, а затем обвить их вокруг своих бедер. Капитан положил Джорджину на кровать. Интимный контакт, освобожденная волна тепла в ее пояснице, стоны, когда он продолжал опустошать свою Джорджи языком.

Супруги неловко повалились на кровать, но Джорджина не заметила, что хитрость Джеймса опять превзошла ее собственную. Они начали срывать друг с друга одежду, не осознавая, что действуют по воле примитивного инстинкта.

Наконец Джеймс крепко прижался к Джорджине, и ее тело вздохнуло, что означало приглашение. Это длилось несколько секунд, но потом женщина ощутила укол тревоги. Супруг взял ее за колени, чего не делал никогда раньше, и поднял их так высоко, что она почувствовала себя абсолютно беззащитной. Но тревога оказалась очень короткой, быстро забылась, поскольку такая поза позволила ему войти в Джорджину невероятно глубоко. Она ощутила прикосновение к самой своей сердцевине. В этот момент произошла огненная вспышка, разославшая волны звенящего тепла от центра к каждому краешку, охватившая Джеймса, ударившая в него спазмами удовольствия.

Джорджина кричала, но не осознавала этого. Она оставляла на его плечах кровавые полумесяцы и тоже этого не осознавала. Она снова отдавала Джеймсу душу. И этого не осознавали ни тот, ни другой.

Когда сознание Джорджины немного прояснилось, она отяжелела от слабости… а ее губы оказались покусанными. Это привело ее к мысли, что Джеймс не разделил ее волшебных переживаний.

– Ты не…

– Конечно, да.

– О!

Но мысленно Джорджина произнесла другое «О!», более удивленное. Так скоро? Она опять хотела потерять себя? Посмела? Но желание было неодолимым, и оно дало ей единственный ответ, чего она хотела в данный момент.

ГЛАВА XXXVIII

«Сама знаешь, раньше браки заключали ради денег или чтобы соединить большие кланы… К нам не подходит ни то, ни другое, правда, любимая? В наши дни брак вернулся к своей примитивной первооснове. Это разрешение общества на близость. То есть наш с тобой случай, я бы сказал».

Эти слова то и дело приходили на память Джорджине на протяжении двух недель, прошедших после того рокового дня, когда она сдалась, уступив ухищрениям Джеймса Мэлори. Эти слова напоминали ей о том, что ей и нечего было придавать чрезмерное значение возвращению его интереса к ней. Единственное, о чем она его тогда спросила, – о браке, собирается ли он узаконить их отношения или прервать их. То, что он ответил, нельзя было считать ответом. Невелика радость услышать от него, что, с его точки зрения, их соединяло только взаимное физическое влечение.