Нежный омут

Я не могла сказать, что очень хорошо его знаю, именно поэтому его мысли, как и возможные действия, все еще оставались для меня загадкой. Завалит или не завалит? Выкинет очередной номер или сдержит свою мятежную натуру? Схватит меня за шкирку и заставит позировать для совместного фото, которое впоследствии будет украшать рабочий стол дядюшки-ректора, или кто он там…

Чушь.

Опустив глаза, я принялась читать задачу.

Что это за бессвязный набор цифр, которых надо как-то объединить в одно связное решение? Я несколько раз перечитала задачу, все четче понимая, что понятия не имею, как это решать. Ни единой подходящей формулы не всплывает в голове… Черт. И шпаргалки не вытянешь, раз этот… преподаватель не сводит своего взгляда. Не удержавшись, я вновь бросила быстрый взгляд в его сторону, чтобы лишний раз убедиться – так оно и есть. На сей раз наш зрительный контакт продержался чуть дольше. Не знаю, что на меня нашло, но… мне наверняка показалось, однако в его взгляде чувствовалась поддержка.

Неправильно сказала, да и не может это в самом деле быть правдой. Скорее я поверю в то, что Кайдалов мысленно потирает ручки, представляя, как методично, с видимым удовольствием будет меня «топить».

Еще раз пробежалась глазами по условию задачи, однако на сей раз взгляд зацепился за знакомые слова. Я должна помнить эту лекцию, Кайдалов объяснял… Да, точно объяснял. В тот день он был не в духе, от аудитории скорее отмахивался, хотя внешне все выглядело, как обычно. Присутствовали разговоры в форме глупые вопросы - искрометные ответы, Кайдалов не терял своего чувства юмора даже в не слишком радужном расположении духа. Потом Женька объяснил мне, что у преподов была какая-то попойка, и этим, скорее всего, объяснялся помятый вид драгоценного Сергея Викторовича.

Я словно услышала его голос, «увидела» доску, исписанную формулами. Сильнее сжала ручку и несмело воспроизвела их на своем листке. Дальше дело пошло куда лучше, цифры, такие непонятные, вдруг сами собой расположились по местам. Если это называют открывшимся вторым дыханием, то теперь я точно знаю, что скрывается под столь незамысловатым понятием.

Закончив писать, я вновь не смогла удержаться, чтобы не посмотреть в сторону Кайдалова. Он улыбался.

***

- Давайте, идите сюда, - приветливо звал Сергей Викторович, подбородком указывая на стул рядом с собой.

Я уже давненько сидела в компании исписанного листка, не решаясь подняться и начать ответ. Большая часть аудитории уже опустела, остались только пара девчонок, один парень и мы с Дашкой. Стас отстрелялся одним из первых; пользуясь занятостью Кайдалова, парень ловко перекатал нужное с «подручных средств». Надо, что ли, потребовать с него хотя бы шоколадку?

- Мартина, - его голос уже не звучал так приветливо. – Идите сюда, я не кусаюсь. Между прочим, ваше время быстро подходит к концу.

Сграбастав в ладонь листок, я поднялась и все же направилась к Кайдалову.

Он пробежался глазами по исписанным строчкам, хотя было заметно, что написанное не слишком его интересует. Я устроилась на стуле рядом и терпеливо ждала, когда от меня потребуют ответа. Покосилась в сторону аудитории – все быстро строчили свои задания, пользуясь тем, что Сергей отвлекся на мою писанину. Только Дашка не участвовала в скором флешмобе; подруга внимательно смотрела на меня с таким видом, точно всерьез готовилась броситься грудью на амбразуру.

Какую, черт побери, амбразуру? Броситься грудью тут можно только на Кайдалова… Я непроизвольно свела брови у переносицы; такие мысли мне абсолютно не нравились. Хватит, был уже такой случай, когда я всерьез причисляла Дашку к стану врагов, норовящих упасть в мягкие кайдаловские объятия. Как хорошо, что возникшие сомнения столь быстро улетучились… Не знаю, к чему бы меня все это привело.

- Дерзайте, - Кайдалов придвинул ко мне мой собственный лист и принял прежнюю позу. – Я вас слушаю.

Повернув к себе конспект, я принялась вяло что-то рассказывать, стараясь как можно меньше смотреть в текст и говорить по памяти. Это было тяжело, так как мысли напрочь выветривались из моей головы. Вдобавок ко всему я почувствовала на своей колени теплую мужскую ладонь, и тут же сбилась с предложения. Кайдалов едва заметно усмехнулся, а я, поняв, что своим смятением только доставляю ему удовольствие, продолжила говорить, только теперь громче и четче.

Ладонь медленно поползла вверх по ноге, однако я понимала, что дальше Кайдалов не зайдет – в аудитории его действия не останутся незамеченными. К тому же все это меня только подстегивало; я как-то пропустила момент, когда кайдаловские манипуляции перестали наводить на меня панический ужас. Я даже почти не дрожала – вещь совершенно непостижимая. Что-то пошло не так, и мы оба это почувствовали. Я почему-то отказывалась действовать по его сценарию, запинаться, краснеть, попеременно бледнея, дрожать всем телом и лепетать так, чтобы каждый в этой проклятой аудитории понял – дело нечисто.

Он резко убрал ладонь и прервал меня на полуслове.