Нежилец

— Их оказалось больше, чем мы думали. Дремин обзвонил уже штук тридцать, но нигде Кали не ламинировали.

— В фирмы отправляли изображение рисунка?

— Да, каждый раз.

— Ладно.

— У Дремина руки опускаются. Говорит, все бесполезно.

Самсонов невольно испытал чувство удовлетворения (как же — раскроешь ты дело вместо меня!), но тут же устыдился:

— Ничего, пусть продолжает.

— Он и так. Даже заехал в одну фирму поблизости, чтобы узнать, можно ли сделать такое ламинирование дома.

— И что?

— Сказали, что без специального оборудования — нет.

— Ясно. Тем лучше. Если не найдем, где наш убийца заказал ламинирование, будем искать, где он купил нужную аппаратуру.

— Точно.

— Вечером заеду в управу, все обсудим.

— Давай. Мы пока никуда не собираемся.

Самсонов отправился за город. На шоссе были пробки, и поминутно приходилось останавливаться. Глядя на залитое водой лобовое стекло, полицейский вспомнил Марину. Ее образ был расплывчатым, ему никак не удавалось разглядеть ее черты. Зато он слышал ее голос, певший: «Вот раздался тоненький звоночек…» Марина репетировала свою роль для школьного концерта и исполняла эту песенку раз за разом. Как же давно это было!

Чтобы добраться до Красниц, потребовалось почти два часа. Наконец Самсонов нашел забор, на котором белела покосившаяся табличка с номером дома. Выйдя из машины, он подергал калитку. Она была заперта, но открылась, когда он перекинул руку и снял крючок. Полицейский прислушался, не возится ли где-нибудь во дворе собака, но было тихо.

От калитки в глубь участка вела узкая, заросшая осокой тропинка, по обе стороны которой возвышались деревья и кусты. Колодец почти затерялся в шиповнике. Самсонов поднялся на шатающееся крыльцо и постучал. Подождав полминуты, постучал снова. Не дождавшись реакции, толкнул дверь, и она распахнулась. В городе он бы решил, что внутри побывал взломщик, но тут, на собственном участке, хозяин мог и не запираться.

— Эй! — крикнул Самсонов, заглядывая. — Есть кто?

Тишина. Можно зайти и поискать Лукина, но вдруг тот решит, что он грабитель, и пальнет по старой «полицейской» памяти? Следователь постоял на пороге в нерешительности. Наконец шагнул внутрь и вытащил пистолет.

В доме было довольно светло. По крайней мере достаточно, чтобы не спотыкаться. Самсонов шел, прислушиваясь и время от времени громко спрашивая, есть ли кто живой. Рано или поздно хозяин должен был его услышать. Хотя, если верить соседке Лукина, бывший полицейский вполне мог валяться в одной из комнат в пьяном угаре. Или же уйти, оставив дом незапертым.

Под ботинком что-то хрустнуло. Самсонов присел и вгляделся. Ампула. Через пару секунд он заметил еще одну, закатившуюся под тумбочку. Обе пустые, с отломанными горлышками.

В следующей комнате Самсонов увидел настоящую свалку. Здесь были сломанные приборы, большей частью еще советские, ящики с инструментами, мотки проволоки, пустые банки и бутылки. Все покрывал внушительный слой пыли. Похоже, Лукин то ли увлекался ремонтом электроники, то ли подрабатывал этим, но давно забросил.

Пахло кислятиной, старым деревом и картошкой.

— Кто там? — Голос прозвучал отчетливо, но негромко.

Услышав этот короткий вопрос, Самсонов вздрогнул от неожиданности.

— Я из полиции, — сказал он. — Старший лейтенант Самсонов. Разрешите войти? Мне нужно с вами поговорить.

— Давай сюда, — донеслось в ответ.

Самсонов вошел в следующую комнату. Вонь здесь стояла невообразимая — как в привокзальном сортире.

Окна были закрыты плотными занавесками, так что разглядеть Лукина оказалось нелегко. Темная фигура, укрытая до середины груди одеялом, возвышалась на железной кровати у противоположной стены.

— Тут есть выключатель? — спросил Самсонов.

— Есть, только электричество отрубили. — В голосе послышались насмешливые нотки. — Я задолжал за несколько месяцев. Как ты сказал, тебя зовут?

— Старший лейтенант Самсонов.

— А имя у тебя есть?

— Валера.

— Садись, Валера. Выпить не предлагаю, потому что нет. Или у тебя с собой?

— Нет. — Следователь взглянул на покрытый пылью стул и решил, что постоит. — Я хотел поговорить о деле Хоботова. Помните такое?

— Нет. — Лукин зашевелился, закряхтел, и вдруг на пол что-то со звоном посыпалось. — Проклятье! Собери, собери скорее!

— Да тут темно, как у черта в..! — Самсонов решительно подошел к окну и отдернул занавеску.

— Ты что творишь?! — заорал, закрывая лицо, Лукин.

Самсонов подошел к кровати и увидел то, что лежало на полу: шприц, оранжевый жгут и три ампулы.

— Ну, что смотришь? — буркнул Лукин. — Давай сюда!

Самсонов с отвращением глядел на пол.

— А сам взять не можешь? — резко спросил он.

— Мог бы — не просил! — Лукин отдернул одеяло и показал тощие, похожие на палки ноги, обтянутые синей кожей. — Диабет, — сказал он. — Не могу встать. Гажу и то под себя. Под кроватью у меня детская ванночка, наверное, уже полная. — Он усмехнулся. — Может, вынесешь, раз уж ты здесь?

— Не похоже на инсулин, — сухо заметил Самсонов, подбирая одну из ампул.

Лукин требовательно протянул похожую на дохлого краба руку:

— Давай сюда!

— Больше на героин, — проговорил Самсонов. — Или морфий. Где достаешь?