Неженка

Библиотека звукозаписей фактически представляла собой большой кабинет, на многочисленных полках которого хранились альбомы с прикрепленными к ним разноцветными полосками липкой ленты. Цвет полоски указывал, к какой категории относится альбом: мужской вокал, женский вокал или группы.

Франческа намеренно выбрала данное место, поскольку это была нейтральная территория, лишавшая Клер дополнительного преимущества хозяйки, восседающей за своим столом словно Бог, тогда как собеседнику на стуле напротив отводится участь робкого просителя.

— Конечно, у меня весь день свободен, — саркастически произнесла Клер, продолжая просматривать книгу. — Честно говоря, я сижу тут часами, изнывая от скуки, и мечтаю, чтобы кто-нибудь зашел со мной поболтать.

Начало было не самым обнадеживающим, но Франческа проигнорировала сарказм в голосе Клер и вошла в комнату. На ней было надето ее последнее приобретение: серый мужской хлопчатобумажный свитер, спускающийся просторными мешковатыми складками почти до колен. Под свитером скрывались расстегнутые пояс и застежка джинсов, державшиеся на Франческе благодаря шнурку, пришитому на живую нитку поверх застежки. Девушка посмотрела Клер прямо в глаза:

— Когда уволится Тони, я хочу занять его место.

От удивления брови Клер поднялись до середины лба.

— Ты шутишь, детка?

— Вовсе нет. — Франческа приподняла подбородок и продолжила с видом безграничной уверенности в себе. — Я очень долго тренировалась, и Джерри помог мне подготовить ленту звукозаписи. — Она протянула бобину. — Мне кажется, я справлюсь с этой работой.

Уголки рта Клер скривились в безжалостной насмешливой улыбке. «Если учесть твое британское произношение и тот факт, что ты ни разу в жизни не находилась перед микрофоном, твои намерения довольно интересны! Впрочем, и та капитанша болельщиков, что заняла мое место в Чикаго, также никогда не была в эфире, да и голосок у нее был почище, чем у Бетти Буп, так что мне опять, по-видимому, следует опасаться за свое место».

Франческе с усилием удалось сохранить спокойствие.

— Во всяком случае, дайте мне шанс. А благодаря британскому выговору я не буду походить на других дикторов.

— Ты чистишь туалеты, — продолжала издеваться Клер, прикуривая сигарету. — Тебя ведь наняли именно на эту работу!

Но Франческа не собиралась сдаваться:

— И я ведь отлично справляюсь с ней, не так ли? Чищу туалеты и выполняю всю грязную работу, которую на меня здесь наваливают. Так испытайте меня еще раз.

— Забудь об этом.

Франческа уже не могла продолжать осторожную игру.

— Знаете, Клер, я начинаю вам по-настоящему сочувствовать.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Вы, разумеется, слышали старую пословицу, что нельзя понять другого человека, не пройдя и мили в его мокасинах. Я поняла вас, Клер, и теперь точно знаю, что значит, когда к тебе относятся несправедливо просто так, независимо от того, сколько и как ты работаешь. Я поняла, что значит, когда тебе отказывают в работе не потому, что у тебя нет способностей, а из-за личной предубежденности твоего хозяина.

— Предубежденности! — Облако дыма вырвалось изо рта Клер, словно пламя из пасти дракона. — Никогда в жизни ни к кому не относилась предвзято! Я сама была жертвой предвзятого отношения.

Пути назад не было, и Франческа усилила натиск:

— Вы отказываетесь уделить мне пятнадцать минут, чтобы прослушать запись. И это называется непредвзятым отношением?

Подбородок Клер напрягся, демонстрируя ее решимость.

— Хорошо, Франческа, я уделю вам пятнадцать минут. — Она вырвала бобину из руки девушки. — Только особо не обольщайтесь!

Оставшуюся часть дня Франческа чувствовала, будто внутри у нее беспокойно шевелится клубок змей. Она должна получить эту работу. Не только в связи с тем, что ей отчаянно нужны деньги, но главным образом потому, что ей крайне необходимо достичь где-нибудь успеха. Особенность радио была в том, что оно функционировало без изображения, и здесь ни малейшего значения не имели ни глубокие зеленые глаза, ни идеальный профиль. Радио для нее было испытательным полигоном, ее шансом никогда больше не зависеть от того, как она выглядит.

В половине второго Клер выглянула из своего офиса и кивком головы пригласила девушку зайти. Франческа, складывавшая в это время в картонную коробку рекламные объявления, поднялась на ноги и направилась в офис, пытаясь сохранять полное спокойствие. Но у нее даже не хватило сил закрыть за собой дверь.

— Не могу сказать, что запись ужасна, — сказала Клер, усаживаясь на свой стул. — Но удачной ее также не назовешь. — Она отодвинула бобину к краю стола.

Франческа смотрела на пленку, пытаясь скрыть глубокое разочарование.

— В вашем голосе слишком много придыхания, — продолжала Клер бодрым бесстрастным тоном. — Вы говорите чересчур быстро и расставляете в своей речи абсолютно непонятные мне акценты. Вся ваша индивидуальность сводится к британскому произношению. А в остальном запись звучит как жалкая имитация заурядных диск-жокеев мужского рода, работавших у нас на станции.